Море согласия - [46]

— Открой путь, не бойся... Поезжай, привези Данияра и этого мастера... Все теперь от них зависит!

— Да ты скажи, что надумал? — стал допытываться Мир-Садык. — Затеваешь что-то, а я понять не могу...

— Поймешь, братец, поймешь... Привезешь этих двух — сразу поймешь. Я буду ждать тебя в твоем доме, в Ноукен-те. Поезжай сейчас же, братец...

Мир-Садык вновь отправился на Гурген и через два дня вернулся благополучно в Ноукент. Въехав в ворота обширного двора своего поместья, радостно окликнул брата. Тот сидел на айване со старичком-слугой, курил чилим. Багир-бек проворно, как кот, вскочил на ноги, его зеленоватые глаза хищно загорелись. Нетерпеливо он поджидал, пока приезжие слезут с коней, вымоют руки. А когда они поднялись по каменным ступенькам на айван, сразу же стал ощупывать взглядом обоих гостей, угадывая — кто из них Данияр.

У Данияра было белое холеное лицо, на плечах ловко сидел шелковый малиновый халат. Черная подстриженная бородка, широкие брови и насмешливый взгляд заставляли думать о его богатом происхождении.

— Вы ходжа? — спросил Багир-Бек после традиционных слов приветствия и знакомства.

— Да, я ходжа, каким был и мой брат — Сеид-Мухамед-Юсуп-хан, да продлятся его светлые дни в кущах рая, — гордо ответил тот...

Багир-бек перевел взгляд на серебряных дел мастера.

В юрком Аллакули-уста любой бы мог угадать плута в проныру. Бегающими глазками он обшарил весь двор и айван и теперь с подобострастием заглядывал в глаза всем троим. Багир-бек сразу понял — как с ним надо говорить. Спросил:

— Готовы печатки, Аллакули-уста?

— Нет еще... Но инструмент с собой...

— Тогда иди и приступай к делу...

Мастер тотчас шмыгнул в комнату. Багир-бек прикрыл за ним дверь и царственным жестом пригласил Данияра сесть на ковер. Когда гость сел, подобрав под себя ноги, опустились рядом и братья. Слуга Фаттах тотчас подал шербет и яблоки. Затем принес дымящийся люля-кябаб на шомполах. Начался обед.

Ели и беседовали о том о сем, а в основном — о торговле. Постепенно вспомнили о гибели Юсуп-хана...

— Храбрый и умный был человек твой брат, что и говорить! — сказал Багир-бек, посмотрев на Данияра. — Разве чета ему какой-то Кият, бывший кузнец, седельщик, раб непросвещенный! А ведь тоже - к власти лезет. Пишет сейчас фирман Ярмол-паше, чтобы принял иомудов ак-па-дишах под свое крылышко. Себя за главного выдает. Ха-ном всего побережья хочет стать.

Данияр положил шомпол на сачак, внимательно посмотрел на купца, пожевал губами и вдруг заговорил со злобой:

— Какое он имеет право на ханство... на власть?!

— В том-то и дело, Данияр-ага, — улыбнулся купец, — что никакого права он не имеет. И если уж по чести разобраться, то этой властью должен ты пользоваться. Ты — родной брат Юсуп-хана и, по наследству, тебе возглавлять иомудов. Русские тебя поймут и приветят, Данияр, если сказать, что твой брат погиб в войне с Персией, поддерживая интересы русского царя...

Прежде чем Данияр сообразил — как ему отнестись к такому разговору, засуетился и заговорил Мир-Садык...

— Истинно так, Данияр-ага... Ты мог бы стать ханом, заняв место брата... Надо только поговорить с русскими...

— Ай, Садык-джан, — пренебрежительно вымолвил Ба-гир-бек. — Все уже обдумано. И если Данияр хочет занять ханское место — мы это сделаем. Пусть Кият пишех письмо Ярмол-паше. Это его дело. Мы пойдем другой дорогой. Мы напишем фирман астраханскому губернатору Бухарину, посластим ему рот и он отправит письмо и ходжу Данияра прямо к царю, в Петербург. Когда царь примет иомудов под свое крыло и сделает Данияра ханом, тогда все потуги Кия та окажутся напрасными. А чтобы не было лишних толков, мы прилепим к нашему фиоману печатки Кията и Мамед-Таган-казия... Мастер их с изготовит... Хов, Аллакули!— позвал Багир-бек. — Иди, покушай, дорогой!..

Мастер вышел и тут же показал одну изготовленную печатку. Багир-бек повертел ее в руках, передал Мир-Сады ку, а тот Данияру. Приняв ее назад, уста дохнул на печатку и притиснул к ладони. Тут же из кармана Аллакули-уста достал старый вексель с подписью Кията и показал сидя-. щим. Персы выразили удовлетворение мастеру: подписи были схожи, как два гранатовых зернышка.

Аллакули спрятал печатку и вексель в карман, сел на ковер, засучил рукава и потянулся к пище. Братья Багиро-вы встали. Данияр, глядя на них, поднялся тоже. Отошли в сторону, заговорили про себя.

— Мастера тоже возьмем с собой в Астрахань, — сказал Багир-бек. — Могут пригодиться его руки... Да и оставлять его здесь опасно... Если разболтает раньше времени — тогда все пропало.

— Истинно так, — согласился Данияр и зевнул.

Мир-Садык предложил отдохнуть гостю и брату. Тотчас он отвел их в комнаты и, вернувшись, заглянул к Алла-кули-уста. Тот трудился над второй печаткой.

— Удачи тебе, уста, — вымолвил он. — Чтобы другая так же хорошо получилась. Если дело выгорит — быть тебе самым богатым на всем Гургене...

— Спасибо, спасибо, хозяин, — заулыбался старик. Мир-Садык постоял у него за спиной и вышел на айван.

Теперь, когда «колесо закрутилось», он подумал, что надо бы навестить, госпожу Ширин-ханум. С высокого айвана был виден ее дом — в два этажа, с длинным балконом.