Море - [2]
Между тем у окошка каждый вечер и впрямь идет борьба не на жизнь, а на смерть. Как ненавидят друг друга все эти мужчины в шапках и кепках, озябшие старушки в платках и в демисезонных пальто. Но больше всего здесь презирают «барышень», завитых девушек в шляпках, тюрбанах, беретах, которые громко разговаривают и постоянно твердят друг дружке, будто вовсе не их дело ходить на почту и что пришли они сюда лишь из уважения к заболевшему чиновнику. Барышни хихикают, болтают о киноактерах, хвастаются своими успехами, но вечера простаивают в очереди и счастливы, если им удается кого-нибудь оттолкнуть и минутой раньше убежать.
«Через три года уйду на пенсию, и черт с ними со всеми», — думает остроносая старая дева, принимая письма конторы «Шенкер и К°» и ставя штемпель в реестре. Ворсинки ветхой подушечки прилипли к штемпелю, и поэтому с трудом удается разобрать дату — 16 марта 1944 года. Беда невелика! «Все равно один день похож на другой как две капли воды», — ворчливо заметила она. И, не глядя в окошко, протянула руку за следующим письмом, но тут же бросила его обратно.
— Не по правилам.
— Но позвольте, в таком виде мне его передал господин начальник… он сказал, что вы примете…
— Не пойдет. Плохо запечатано.
— Не задерживайте очередь, чего вы там! Несите скорее своему недотепе начальнику, пускай заклеит, как надо, — загудела толпа.
Стоящий позади неудачника высокий, худой мужчина с выпирающим кадыком, рассчитывая, очевидно, на благосклонность старой девы, добавил:
— Вы что думаете, у барышни много свободного времени? Не хватало бы еще курс лекций вам прочесть…
Вертя в руках возвращенное письмо, семнадцатилетний юноша в сером дерюжном костюме в отчаянии тер свои воспаленные глаза.
— Как?.. Возвращаться к господину начальнику? Да ведь он живет в Буде, а уже половина восьмого… Что ж… мне идти?
— Нет, я схожу или вацский епископ, — желчно бросил мужчина с кадыком. — Давай, приятель! — С этими словами он локтем отстранил паренька и протянул свои заказные письма. Старая дева даже не взглянула на них.
— Не по правилам.
— Как так не по правилам?
— А так. Плохо заклеены.
— Дайте пузырек, я заклею.
— Довольно шутить. Ишь, чего захотел — здесь заклеивать. А башенных часов с цепочкой не хотите?
Стоявшая позади него толстая женщина захихикала. Но мужчина с кадыком не сдавался. Лицо его побагровело.
— Я требую принять мои письма.
— Можете требовать, сколько вам заблагорассудится.
— Чего задерживаете очередь? Мы тоже хотим поскорее уйти домой.
— Поймите же, мои письма запечатаны правильно. Не виноват же я, что конверты плохо заклеиваются.
— Военные конверты! Наверно, гитлеровцы клей слизали, — выкрикнул кто-то в конце очереди.
— Кто здесь болтает? — закричал человек с кадыком. — Кто смеет?..
Наступила тишина.
— Я смею… — послышался спокойный мужской голос.
Все оглянулись.
В очереди стоял мужчина в солдатской форме. Один глаз его скрывала черная повязка. Правый рукав был пуст.
— Ну, что уставились? Или никогда не видели? Бегите за полицейским, соотечественнички. Мне уже терять нечего. Разве что отхватят и вторую руку. Правую пришлось пожертвовать за Маляра[1].
— Замолчите, — завопил мужчина с кадыком, — а то…
— Не петушись, приятель. Если уж ты так кипятишься из-за своего фюрера, так ступай на фронт. Нечего дома драть глотку. Иди-ка навстречу русским, они уже недалеко. Тут рядом, у Татарского перевала.
— Черта лысого у Татарского перевала, проклятый большевик! Ну, погоди же, я сейчас приведу полицейского. — С этими словами он схватил свои письма и выбежал из почтового отделения.
Длинная очередь молча продвинулась на шаг вперед. Позади одноглазого солдата стояли две девушки. Одна из них лет двадцати, ростом повыше соседки была в простом темно-синем костюме и бледно-голубой шелковой блузке. Ее светлые коротко подстриженные волосы были гладко причесаны и заколоты сзади двумя коричневыми гребешками. Вторая — немного моложе первой — розовощекая кареглазая пышка с черными волосами — была в плаще, из-под которого виднелась шерстяная юбка в красную клетку.
Блондинка посматривала на большие круглые стенные часы. Каждый раз, когда минутная стрелка прыгала вперед, она, словно от сильной боли, закусывала губу.
— Без четверти восемь.
— Ну, уходи. Я и твои сдам.
— Ты же знаешь, какая у нас госпожа Геренчер. Лютый зверь.
— Знаю не хуже тебя.
— Ну вот!
— А что ты о ней беспокоишься? Пусть хоть повесится. Если бы могла, она бы нас и на ночь не отпускала. «О, дорогой господин директор, девушки еще не устали. Девушки с радостью побегут на почту, девушки с радостью поедут в Гонолулу, для девушек нет большей радости, как за сто пенге в месяц служить денно и нощно Заводу сельскохозяйственных машин».
— Прошу прощения, у меня сто тридцать пенге, — ответила блондинка, и на ее огорченном лице мелькнула улыбка.
— Да. Потому что ты арийка. Это тебе надбавка за твою прабабушку. Ну, давай сюда твои письма, беги. Ты еще успеешь?
— Пожалуй, успею, — согласилась Агнеш, — если потороплюсь. Начало в восемь.
— С ним идешь?
— Ты же знаешь.
— Ну, тогда давай письма.
— Если бы этот глупый солдат не поднял скандала, мы бы уже стояли у окошка, — сказала Агнеш, не зная, на что решиться.
Повесть Клары Фехер «Я совсем не получаю писем» знакомит советских ребят с творчеством известной венгерской писательницы. Герой повести Жолта Ковач очень огорчен тем, что никогда ни от кого не получает писем. И тогда он решает сам себе написать письмо. Но тут с ним случаются всякие непредвиденные приключения, о которых и рассказывает эта веселая и занимательная повесть.
Повесть Клары Фехер «Я совсем не получаю писем» знакомит советских ребят с творчеством известной венгерской писательницы. Герой повести Жолта Ковач очень огорчен тем, что никогда ни от кого не получает писем. И тогда он решает сам себе написать письмо. Но тут с ним случаются всякие непредвиденные приключения, о которых и рассказывает эта веселая и занимательная повесть.
Имя Клары Фехер хорошо известно советским читателям и театральным зрителям: ее комедия «Мы тоже не ангелы», поставленная Театром на Таганке, с успехом прошла более чем в ста театрах. Не меньший интерес вызвала и повесть «Желтая лихорадка» — трагикомическая история о том, как ради трех своих дочерей родители уехали работать в Африку, не подозревая, что ждет их по возвращении. Вторая повесть, вошедшая в книгу, — «Прощание с морем» — написана в своеобразной манере, не случайно она названа киноповестью.
«Сионская любовь» — это прежде всего книга о любви двух юных сердец: Амнона, принца и пастуха, и прекрасной Тамар. Действие происходит на историческом фоне древнего Иудейского царства в VII–VIII веках до н. э. — время вторжения ассирийских завоевателей в Иудею и эпоха борьбы с язычеством в еврейской среде. Сложный сюжет, романтика и героика, величие природы, столкновение добрых и злых сил, счастливая развязка — вот некоторые черты этого увлекательного романа.
Он «искал ада, ибо ему было довольно того, что Господь блажен» – так размышлял однажды некий искатель об Иуде… Искать ада, когда всякий живущий ищет блага и жаждет рая? Что может заставить человека отринуть спокойную устроенную жизнь, отречься от любви и радости? Во имя чего можно отказаться от Спасения и обречь себя на вечное проклятие? Вина или Рок? Осознанный выбор или происки Сатаны? Кто он – Проклятый апостол? Мы не знаем… Но разве не интересно попытаться ответить на эти вопросы?
Имя Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905), одного из самых читаемых исторических писателей прошлого века, пришло к современному читателю недавно. Романы «Лжедимитрий», вовлекающий нас в пучину Смутного времени — безвременья земли Русской, и «Державный плотник», повествующий о деяниях Петра Великого, поднявшего Россию до страны-исполина, — как нельзя полнее отражают особенности творчества Мордовцева, называемого певцом народной стихии. Звучание времени в его романах передается полифонизмом речи, мнений, преданий разноплеменных и разносословных героев.
Италия — не то, чем она кажется. Её новейшая история полна неожиданных загадок. Что Джузеппе Гарибальди делал в Таганроге? Какое отношение Бенито Муссолини имеет к расписанию поездов? Почему Сильвио Берлускони похож на пылесос? Сколько комиссаров Каттани было в реальности? И зачем дон Корлеоне пытался уронить Пизанскую башню? Трагикомический детектив, который написала сама жизнь. Книга, от которой невозможно отказаться.
Люди не очень охотно ворошат прошлое, а если и ворошат, то редко делятся с кем-нибудь даже самыми яркими воспоминаниями. Разве что в разговоре. А вот член Союза писателей России Владимир Чистополов выплеснул их на бумагу.Он сделал это настолько талантливо, что из-под его пера вышла подлинная летопись марийской столицы. Пусть охватывающая не такой уж внушительный исторический период, но по-настоящему живая, проникнутая любовью к Красному городу и его жителям, щедро приправленная своеобразным юмором.Текст не только хорош в литературном отношении, но и имеет большую познавательную ценность.
«Метресса фаворита» — роман о расследовании убийства Настасьи Шумской, возлюбленной Алексея Андреевича Аракчеева. Душой и телом этот царедворец был предан государю и отчизне. Усердный, трудолюбивый и некорыстный, он считал это в порядке вещей и требовал того же от других, за что и был нелюбим. Одна лишь роковая страсть владела этим железным человеком — любовь к женщине, являющейся его полной противоположностью. Всего лишь простительная слабость, но и ту отняли у него… В издание также вошёл роман «Плеть государева», где тоже разворачивается детективная история.