Море - [14]

— Вот она благодарность… благодарность, злодей! Ну, ты еще увидишь… я тебя проучу, меня освободят и без твоей помощи… но уж тогда ты полетишь…

Кет вскочил, толкнул курительный столик. На пол с грохотом свалилась херендская ваза. Не помня себя от гнева, он очутился за дверью. Ну, конечно же, не стоило ему приходить сюда. Ведь можно было не сомневаться, что Татар только обрадуется, если его погонят на фронт, он давно этого ждет не дождется. Если только не сам устроил, чтобы Кету прислали повестку.

Кет зашел в первый попавшийся кафетерий, заказал завтрак, но не притрагивался к еде, а лишь нервно стучал пальцами по столу. Надо поговорить с директором. Сослаться на Гезу Ремера. Сказать, что перед отъездом в Лондон они велели до последней минуты щадить его и удерживать на предприятии. В такие времена бухгалтерию нельзя доверять кому попало. Доктор поймет это.

Он хлебнул кофе, бросил на стол двухпенговую монету и вышел на улицу. Дул ветер, было пасмурно. На площади Муссолини часы показывали половину восьмого. Задумавшись, Кет медленно побрел в контору.

Правда на земле

Госпожа Геренчер, подбоченясь, стояла посреди большой комнаты и битый час читала нотацию практиканткам Гизи Керн и Агнеш Чаплар. Паланкаи со злорадством поглядывал на них из-за учебника японского языка.

— Я уже семнадцать лет работаю, а подобной низости и представить себе не могу. У нее, видите ли, свидание, и на этом основании она бросает почту. Пусть даже миллион раз будет свидание. Долг…

— Рабочий день кончается в половине шестого, — дерзко перебила ее Агнеш.

— Во-первых, не перебивайте, когда с вами говорят старшие, понятно? Ну и что из того, что рабочий день кончается в половине шестого? По-вашему выходит, пробило половину шестого, так бросай все дела. Врач разрезал живот, но, если кончилось рабочее время, он не станет продолжать операцию? Капитан опустит наполовину якорь, кочегар сядет в тендере на уголь и будет болтать ногами, потому что кончился рабочий день? Погодите, пусть только придет господин доктор, увидите, вам несдобровать…

— Вы могли бы и раньше выдать почту.

— Я не обязана отчитываться перед вами в своей работе. В ваши годы я и рта не смела открыть перед начальством. Для вас не существует ни работы, ни начальства, ни авторитета, вы хуже тех большевиков. Нетрудно предсказать… Идите сюда, Миклош, и послушайте, какую подлость сделали эти две пройдохи.

Кет остановился в открытых дверях и пожал плечами.

— Плевать мне на все это. Меня мобилизовали.

Госпожа Геренчер всплеснула руками и тотчас же стала прикидывать в уме, что сулит ей уход Кета. Прежде всего освободится ставка в восемьсот пенге и тогда, может быть, ей повысят жалование пенге на двести. Кроме того, Миклош Кет — противный тип, однажды он наговорил доктору, что она невежлива с заказчиками. Но, как бы там ни было, он во сто крат лучше Татара. А уж если Кета угонят на фронт, то с Татаром ей не сладить. И потом нет уверенности, что доктор использует фонд и даст надбавку.

После этих лихорадочных мыслей она начала хныкать:

— Мобилизовали? Да что же это такое? К чему это приведет? И так никого не остается в тылу. Да еще забирают теперь, когда надо составлять годовой отчет.

— Замолчите, госпожа Геренчер! — яростно вскричал Паланкаи, хлопнув книгой о стол. — Как вы смеете так говорить? Конечно, какое вам дело до нашей борьбы за тысячелетнюю Великую Венгрию. Вы что, хотите, чтобы на нас надели большевистское ярмо?

— И вы еще поостынете, Паланкаи! — ответила госпожа Геренчер и шмыгнула к себе в комнату.

Пришел Татар. Он повесил шляпу на вешалку и поздоровался с Миклошем Кетом, будто ничего и не произошло. Кет, уткнувшись в газету, не ответил на приветствие.

Гизи Керн, обливаясь горькими слезами, разбирала почту.

— Глупая, чего ты так убиваешься, — шептала ей Агнеш. — Если и влетит, то скорее мне, ведь я виновата, а не ты. И госпоже Геренчер созналась и доктору скажу. Ты думаешь, такая важность — это налоговое свидетельство? Весь этот конкурс — обман чистейшей воды. Слышала, как Карлсдорфер рассказывал доктору, что договорился с вице-губернатором, — все равно подряд будет наш. Только для проформы надо было представить смету… Да полно тебе, перестань реветь. Зачем только я пошла на концерт? Тибора все равно там не было.

— Не было?

— Не было, — ответила Агнеш, и на этот раз голос ее дрогнул.

Миклош Кет, подперев ладонями подбородок, смотрел на противоположный дом, на облезлую вывеску пивной. Отсюда ему не было видно первой буквы, а только: ИНО, ПИВО, ПАЛИНКА — и это до того бесило его, что он готов был сломя голову броситься вниз и дописать отсутствующую букву «В».

«Как только придет доктор, сразу же пойду к нему. Положу перед ним на стол повестку и попрошу настоять, чтобы меня освободили. Без всяких волнений. Чтобы ему и в голову не пришло отказать».

Доктор Аладар Ремер пришел в контору часам к девяти.

Проходя через большую комнату, он кивком головы отвечал на приветствия чиновников.

— Доброе утро. Что нового? Как твой сынок, Миклош?

У Габи, между прочим, на прошлой неделе была ангина. Госпожа Геренчер с умилением на лице повернулась к доктору. «Вот это начальник, вот это человек», — казалось, говорила ее сияющая улыбка.