Море - [124]

— Отнести назад? — угрюмо спросил Ач.

— Что ты, что ты!.. Ты принес ее как раз кстати, спасибо, родненький.

— А это вам прислала Кати.

— Кати?

Тетушка Андраш обняла, поцеловала своего будущего зятя. Она до того обрадовалась весточке от Кати, что даже не посмотрела на подарок. Между тем подарок был не пустяковый — целый стакан растительного масла.

— Ты был у нее?

— Разумеется. Она чувствует себя хорошо. Просила передать, что к новому году закончится война, она вернется домой, и мы как следует выпьем. Надеюсь, к тому времени и воду пустят.

— Ой, дорогой ты мой!

Из кухни доносился запах керосина, масла и жареной печенки. Иштван Ач, Тибор Кеменеш и Тамаш Перц в предвкушении вкусного ужина молча сидели вокруг стола и шевелили ноздрями.

— Есть какие-нибудь новости, Пишта?

— Есть, Тамаш. Сначала для тебя отдельно. Через два-три дня получишь адрес.

— Через два-три дня? Не шути. Ведь к тому времени кончится война.

— Хватит ее еще и для тебя. К сожалению, ситуация очень тяжелая. Немцы сделали все, чтобы погубить Будапешт. Мосты заминированы. Вокруг города создаются укрепления.

— Пештскую сторону оборонять нельзя.

— Буду тоже… Они обречены и тем не менее продолжают бесчинствовать. Им все равно погибать, так лучше погибнуть вместе с нами.

Тибор встал, подошел к окну и нервно застучал пальцами по деревянной раме. Нижние стекла были выбиты. В комнате царила такая темнота, что читать можно было только при свечах.

Ач был хмур. Он знал и любил Тибора со времени гимназии. Дружба их началась с того момента, как они вдвоем сломали компас. Как-то во втором классе их обоих назначили дежурными на уроке естествознания. Перед уроком, видя открытую дверь, они проникли в кабинет физики и начали забавляться всякими хитрыми приборами, весами, блоками, маятниками. На длинном зеленом столе лежал компас. Это был замечательный компас; как его ни повернешь бывало, он неизменно указывал стрелкой на скелет, стоявший в углу. По мнению Ача, стрелка поворачивалась на юг, по мнению Тибора — на север. «Покажи». — «Ты покажи». — «Дай сюда». — И остатки компаса уже на полу. Пишта Ач побледнел как полотно. Сколько стоит такой компас? Сто пенге? Тысячу? Ач жил у матери, хилой, больной женщины, которая пять лет назад похоронила умершего от туберкулеза мужа, а потом стала добывать хлеб, работая вышивальщицей. Перед глазами мальчика все потемнело. Всему конец — и стипендии и освобождению от платы за обучение, и гимназии. Может быть, даже мебель заберут, чтоб возместить стоимость компаса… И он, не помня себя, вышел из кабинета. Остатки компаса вдвоем затолкали под стол, принесли в класс из кабинета естествознания заспиртованных ящериц, затем он сел за парту и, как сквозь сон, слушал рассказ учителя о безобидных ящерицах и грозных гадюках. На следующий день Пишта не пошел в школу, его лихорадило, температура поднялась до сорока градусов, он дрожал, бредил. Врач качал головой: «Надо ждать… что будет, тиф или менингит». В полдень пришел Тибор Кеменеш, принес ему в подарок «Таинственный остров» и шепотом сообщил, что все улажено, он уже говорил с господином преподавателем Чонтошем и взял на себя всю вину. И даже расплатился своими карманными деньгами. Тиф через полчаса прошел. Но с этого момента Иштван Ач всегда чувствовал себя должником. Он преклонялся перед Тибором, который во всем разбирался, занимался спортом, рисовал, знал немецкий, английский, итальянский языки, еще учеником четвертого класса написал в научном кружке работу о Ренессансе и нравился всем девушкам. Близкой дружбы между ними никогда не было, но Ач неизменно причислял Тибора к тем, к кому испытывал тяготение. Встречаясь с ним иногда то на студенческих сборах в Перуджи, то дома, то на улице, то на концерте в консерватории, Ач каждый раз ощущал в себе потребность поговорить о чем-нибудь с Тибором. Он любил спорить с ним, наслаждался смешными аргументами Тибора. За его легкомысленными и циничными замечаниями он всегда искал великодушного и чистого Тибора, который взял на себя всю вину за разбитый компас. Кати он никогда не говорил о Тиборе, опасаясь, что она скажет, будто он в каждом человеке видит лимонадного королевича, непорочную деву или ангела… и хотел бы обходиться с разбойниками так, как дигенский епископ Виктора Гюго. Да, Иштван Ач безусловно и беспредельно верил всем, одалживал книги, не запирал на ночь комнату, не следил за весами, когда покупал сало у мясника или хлеб в лавке, а идя по улице, улыбался каждому ребенку, улыбался прильнувшим друг к другу влюбленным… Тибор бежал из армии, стало быть, он выступает против войны и фашизма. Значит, если убедить его разумными доводами…

Тибор отошел от окна, засунул руку в карман и вынул лист бумаги.

— Ах, да. Изволь, Пишта, я слушал радио.

— ₍ Спасибо.

— И сегодня слушать? Может быть, удастся поймать радиостанцию Кошута.

— Было бы очень неплохо.

— Слушаюсь, полковник.

Ач взял листок и улыбнулся.

— Хотя ты не выносишь дисциплины…

— Внешне нет. Но, если за что-нибудь берусь, обязательно сделаю. Просто из спортивного интереса.

— Ты даже не спрашиваешь, зачем мне нужны эти сообщения.