Моральное животное - [19]

Когда Коперник предположил, что Земля вращается вокруг Солнца, элегантно объяснив этим замысловатые треки движения планет на небе, было бы неуместно утверждать, что дескать, "вы мошенничаете. Вы знали об этих треках всегда". Некоторые "просто истории" откровенно лучше, чем другие, и поэтому они выигрывают. Кроме того, велик ли выбор у эволюционных биологов? Они мало что могут сделать с тем фактом, что данные о жизни животных начали накапливаться за тысячелетия до дарвинской теории. Но кое-что всё же сделать можно. Дарвиновская теория, в дополнение к псевдопредположениям, которые теория была призвана объяснить, генерирует дополнительные предположения — реальные, непроверенные прогнозы, которые могут быть использованы для дальнейшей оценки теории. (Дарвин кратко спланировал этот метод в 1838 году в двадцатидевятилетнем возрасте — более чем за 20 лет до того, как "Происхождение видов" было опубликовано. Он написал в записной книжке: "Линия аргументов, которой следует моя теория, — это установить факт как возможность для индукции, а также применить её как гипотезу для других фактов, а также посмотреть, будет ли она решать их").

Теория родительского вклада — хороший пример. Вильямс описывал в 1966 году несколько нетипичных видов, у которых вклад самцов в потомков был примерно равен самочьему, или даже превосходил его. Если теория родительского вклада правильна, эти виды должны игнорировать привычные половые стереотипы.

Рассмотрим тонких существ, известные как морские иглы. Здесь самец играет такую же роль, как самка кенгуру: он складывает яйца в мешок для выращивания, и включает их в кровоток. И пока самец работает нянькой, самка может начать следующий репродуктивный цикл. Это ещё не означает, что она может иметь намного больше потомства, чем он, — ей требуется некоторое время, в первую очередь для производства яиц. Тем не менее, баланс родительского вклада не сильно смещён в обычном направлении. И, как и предполагалось, самки морской иглы демонстрируют бОльшую роль в ухаживании, ища самцов и инициируя ритуал спаривания.

Некоторые птицы, такие как плавунчик (включая два вида, известные как морской бекас), показывают аналогично нетипичное распределение родительского вклада. Самцы высиживают яйца, оставляя самок свободными для добычи "дикого овса".[7] Опять мы видим ожидаемый отход от стереотипов. Самки плавунчиков крупнее и ярче раскрашены — признак того, что половой отбор работает наоборот, если самки соперничают за самцов. Один биолог наблюдал, как самки, в классической манере самцов "ссорятся и красуются друг перед другом", в то время как самцы терпеливо высиживают яйца.

Собственно говоря, Вильямс знал, что эти виды отклоняются от стереотипов, когда писал это в 1966 году. Но последующие исследования подтвердили его «предположения» более широко. Увеличение родительского вклада самцов оказало ожидаемые последствия у других птиц; у панамской ядовитострелой лягушки; у водяного жука, самцы которого переносят отложенные яйца на своих спинах; и у (очевидно, не зря так названных) сверчков-многожёнцев. Поэтому предположение Вильямса не встретило серьёзных проблем.

Обезьяны и мы

Имеется ещё одна важная группа эволюционных свидетелей, имеющих отношение к различиям между мужчиной и женщиной, — это наши близкие родственники. Большие обезьяны — шимпанзе, карликовые шимпанзе (известные также как бонобо), гориллы и орангутанги, разумеется, не являются нашими предками; все они эволюционировали своими путями, и их пути отличались от нашего. Наши пути на эволюционном древе разошлись чуть более 8 миллионов лет назад (с шимпанзе и бонобо), и шестнадцати (для орангутангов). Это не так уж и давно. (Замечание: наш признанный предок австралопитек, мозг которого имел типично обезьяньи размеры, но который ходил прямо, возник между шестью и четырьмя миллионами лет назад, вскоре после отделения шимпанзе. Homo erectus — вид, размер мозга которого был посередине между нашим и обезьяньим, и который использовал его для открытия огня — сформировался около 1.5 миллионов лет назад).

Близость к нам больших обезьян на эволюционном дереве узаконивает что-то вроде детективной игры. Возможно, хотя и вряд ли обязательно, что если признак имеется у всех них и у нас, то причина может быть в общем с ними происхождении. Другими словами, признак существовал у нашего общего шестнадцати-миллионно-летнего, протообезьяньего предка и имеется во всех наших поколениях с тех пор.

Ну представьте, что мы нашли всех наших двоюродных-троюродных братьев, определили, что у всех у них карие глаза, и заключили, что по крайней мере один из наших пра-пра-родителей имел карие глаза. Этот вывод далёк от вывода, взятого с потолка, и имеет бОльшую достоверность, чем аналогичное заключение, сделанное по глазам только одного из двоюродных братьев.

Многие черты являются общими для нас и больших обезьян. В отношении многих черт, таких как наличии пяти пальцев, дебаты бессмысленны — никто не сомневается в генетической заданности особенностей человеческих рук. Но генетические основания психических черт человека ещё оспариваются; к примеру, различающиеся сексуальные запросы женщин и мужчин. И вот здесь сравнение с обезьянами может быть полезным. Кроме того, стоит потратить некоторое время, чтобы познакомиться с нашими ближайшими родственниками. Кто знает, насколько много общего в нашей с ними психике благодаря нашему общему прохождению?