Моральное воспитание - [115]
Безусловно, речь не может идти об отказе от постулатов рационализма, которые лежат у истоков этой концепции, поскольку мы сами сделали их основой нашего преподавания. Мы настаиваем на том, что нет никаких оснований предполагать в вещах нечто такое, что было бы заведомо иррационально. Но рационализм не предполагает непременно утрированное упрощенчество, о котором мы сейчас говорили. Из того, что сложное трудно подвергнуть требованиям разума, из того, что постижимое представление о нем может быть достигнуто лишь с большим трудом и напряжением, и из того, что это представление всегда более или менее несовершенно, отнюдь не следует, что правомерно лишать его всякой реальности. Подобная попытка, к тому же, еще и противоречива. Ведь в конце концов, сложное существует; это факт, который невозможно отрицать; и невозможно сделать так, чтобы то, что есть, не существовало. Говорят, что это просто видимость. Допустим, что это так. Но видимость – это не ничто; это реальный феномен, такой же, как другие. Образ объекта, который я вижу в зеркале, не обладает той же реальностью, что этот объект; но он обладает реальностью другого рода. Говорят, нет цветов, вкусов, запахов, теплоты в атомах, из которых состоят тела. Предположим; но цвета, вкусы, запахи, теплота, которые я воспринимаю при контакте с этими телами, вполне реальны. Это реалии, которые я переживаю и которые имеют для меня иные значения и интерес, нежели безличные и абстрактные движения, которые могут происходить в материи. Если же предположить, что они никоим образом не базируются в невидимых элементах материи, то из этого следует просто заключить, что они базируются в другом месте и иным образом. Нам говорят, что объективно теплота – это лишь форма движения, и кажется, что таким образом мы приходим от явления в высшей степени сложного, туманного, многогранного, к фактически более простому явлению, к движению. Но это делается напрасно: теплота – это не движение. Какую бы роль ни играли некоторые движения в создании феномена теплоты, невозможно отождествлять эти две столь различные реальности. И то же самое мы можем сказать обо всех сложных свойствах, сложность которых думают заставить исчезнуть аналитическими средствами. Словом, если есть нечто сложное в наших ощущениях, значит, нечто сложное есть еще где-то. Говорят, что это наша точка зрения, природа нашего организма и нашего сознания искажают вещи и заставляют их предстать перед нами не в том виде, какой является их собственным. Но это неважно. Пусть причина сложности будет в том или в другом, в нашем теле или в других объектах, но всегда есть какая-то реальная причина воспринимаемой сложности, а следствия реальной причины сами всегда реальны. И к тому же, почему сложное существует только в нас и через нас, почему оно базируется только в нашей физической или ментальной организации? Допустим, что весь мир целиком поддается разложению на простые элементы. Уже только тем, что эти элементы, вместо того чтобы оставаться изолированными друг от друга, соединены между собой, скомбинированы вместе, воздействуют в результате друг на друга, они могут, этими воздействиями и противодействиями, порождать новые свойства, которые не содержал каждый из интегрированных элементов, взятых отдельно. Скомбинируйте вместе две однородные силы, приложите обе к одной и той же движущей силе, и вы получите в качестве результирующей единую силу, совершенно отличную от каждой составляющей, и в отношении интенсивности, и в отношении направления. Соедините вместе пластичность меди с пластичностью олова, и вы получите бронзу, один из наиболее твердых из существующих материалов. Таким образом, даже если в основе реальности действительно находятся очень простые элементы, соединяясь между собой, они также должны порождать совершенно новые признаки, у которых уже нет больше той же простоты и представление о которых будет уже гораздо более сложным и мудреным. Но хочу добавить, кроме того, что сама гипотеза о том, что существуют совершенно простые элементы, абсолютно произвольна. Ведь мы никогда не могли уловить это прямым наблюдением, и мы не можем даже составить себе об этом адекватное понятие. Ведь самая совершенная простота, которую мы можем вообразить, все равно относительна. Об атоме говорят, что он неделим. Но мы не можем помыслить какой-нибудь участок пространства, который был бы неделимым. Говорят, что он не имеет формы, но мы не можем помыслить материальный элемент, не имеющий формы. Кроме того, во всяком атоме ощущается воздействие других атомов; весь мир целиком отражается в каждом элементе мира, и, таким образом, в каждом бесконечно малом существует бесконечное. Простое – это идеальный предел, к которому мышление стремится, никогда не встречая его в реальности.
Если я посчитал необходимым более или менее детально показать, чтó ошибочно в отмеченном подходе, то не потому, что данный вопрос имеет чисто теоретический интерес; это сделано для того, чтобы дать возможность лучше связать с их подлинной причиной серьезные практические изъяны этой ментальной установки и правильней их оценить. Как мы уже сказали, человек действует морально только тогда, когда рассматривает в качестве цели своего поведения коллектив. Но для этого нужно еще, чтобы коллектив существовал. Но стоит подойти к обществу с упрощенческой точки зрения, как ничего уже не остается, что заслуживает быть названным этим именем. В самом деле, поскольку общество – это сложное целое, то нужно полагать достоверно установленным, что это сложное целое – лишь видимость, а то, что действительно образует всю реальность коллективного существа, которую необходимо постигнуть, это нечто простое, четко определенное, самоочевидное. Простой элемент общества – это индивид. Мы должны, следовательно, сказать, что в обществе нет ничего реального, кроме составляющих его индивидов, что само по себе оно ничто, что у него нет особой индивидуальности, чувств и интересов, которые были бы ему свойственны. Мы приходим таким образом к настоящему социальному атомизму. Общество – это уже лишь коллективное имя, подставное лицо для суммы индивидов, размещенных рядом друг с другом извне. Это отвлеченное понятие. Но отвлеченное понятие не любят; было бы абсурдно приносить в жертву существу в общем-то чисто вербальному существо реальное, конкретное и живое, каковым мы являемся. Мы можем жертвовать собой ради общества только в том случае, если видим в нем моральную силу, от которой мы зависим, более высокую, чем наша. Но если индивид есть все реальное, что оно содержит, то откуда к нему может прийти это моральное достоинство и это превосходство? Мы не только не зависим от него, но, наоборот, тогда оно зависит от нас. Ибо, согласно данной гипотезе, оно не может иметь иной реальности, кроме той, что оно черпает в нас. Оно может быть лишь таким, каким мы хотим, чтобы оно было. Даже волеизъявления предшествующих нам поколений никоим образом не ограничивают наши волеизъявления. Ведь индивидуальности, составлявшие предыдущие поколения, больше не существуют и, следовательно, больше не образуют ныне действующие реальности. Чтобы полагать, что традиции прошлого формируют будущее, необходимо представлять их себе как доминирующие над индивидами, так чтобы они могли сохраняться поверх череды сменяющих друг друга поколений. Но если существуют только индивиды, то тогда, в каждый момент истории, именно существующие в данный момент индивиды и только они создают бытие общества, желая его, как Бог у Декарта создает мир в каждое текущее мгновение, постоянно его желая. Стоит вдруг нашей воле, по той или иной причине, повернуть в другую сторону, как вся подвешенная на ней социальная конструкция рушится или трансформируется. И вот что создает, что поддерживает до сих пор распространенный предрассудок относительно всесилия законодателя. Поскольку общество не имеет иной формы существования, кроме тех форм, которыми его наделили индивидуальные воли, то разве недостаточно, чтобы последние договорились между собой и решили путем общего соглашения, что общество должно измениться по своей сути, – и метаморфоза тут же совершится? Никто уже сегодня не думает, что, даже объединившись в союз, мы сможем сделать так, чтобы законы физической природы были иными, чем они есть. И тем не менее среди нас еще мало тех, кто понимает, что граждане одного и того же государства, даже если они единодушны в том, чтобы осуществить революцию, будь то экономическую или политическую, если эта революция не содержится в природе общества, в условиях его существования, то они в своем предприятии могут лишь потерпеть сокрушительное поражение. Еще мало тех, кто понимает, что хотеть одарить Францию социальной конституцией, которая будет возможна только через несколько веков, так же невозможно, как и вернуть ее к социальной конституции Средневековья, даже если большинство французов пожелает осуществить ту или иную революцию. Сколько людей вообще догадываются, что в данном случае существует сила вещей, необходимых законов, при столкновении с которыми наши воли окажутся сломленными, а если мы и сможем разрушить существующий социальный порядок, то не сможем выстроить порядок, который невозможен по определению? Но как в такой ситуации стремиться создать и подчинить себе такое устройство, такую организацию, которые сами по себе ничто и которые постоянно находятся в зависимости от наших волеизъявлений?
Эмиль Дюркгейм (1858—1917) – французский социолог и философ, профессор университетов Бордо и Сорбонны, основатель французской социологической школы, один из основоположников социологии как самостоятельной науки. Эта книга, впервые изданная еще в 1897 году, стала образцом социологического исследования. Дюркгейм использовал метод вторичного анализа существующей официальной статистики и, основываясь на обширном фактическом материале, проанализировал феномен самоубийства с самых различных сторон: социальной и морально-психологической, религиозной и этнической.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эмиль Дюркгейм (1858–1917) – французский социолог и философ, профессор университетов Бордо и Сорбонны, основатель французской социологической школы, один из основоположников социологии как самостоятельной науки. Эта книга, впервые изданная еще в 1895 году, является манифестом ее автора по новой для того времени науке – социологии. «Правила социологического метода» и поныне остаются актуальными и обсуждаемыми. Согласно Дюркгейму, социологи без предубеждений и предрассудков должны изучать социальные факты как реальные, объективные явления, применяя строго научный метод, используемый в естественных науках. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В данный том вошли работы, которые представляют взгляды основателя Французской социологической школы Э. Дюркгейма (1858–1917) на содержание социологического знания, его место в науках о человеке и роль в обществе. Первую часть книги составляет один из шедевров мировой социологической классики — «Метод социологии», во второй части публикуются небольшие работы автора, созданные им в разные годы.http://fb2.traumlibrary.net.
Почему одни страны развиваются быстрее и успешнее, чем другие? Есть ли универсальная формула успеха, и если да, какие в ней переменные? Отвечая на эти вопросы, автор рассматривает историю человечества, начиная с отделения человека от животного стада и первых цивилизаций до наших дней, и выделяет из нее важные факты и закономерности.Четыре элемента отличали во все времена успешные общества от неуспешных: знания, их интеграция в общество, организация труда и обращение денег. Модель счастливого клевера – так называет автор эти четыре фактора – поможет вам по-новому взглянуть на историю, современную мировую экономику, технологии и будущее, а также оценить шансы на успех разных народов и стран.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
М.Н. Эпштейн – известный филолог и философ, профессор теории культуры (университет Эмори, США). Эта книга – итог его многолетней междисциплинарной работы, в том числе как руководителя Центра гуманитарных инноваций (Даремский университет, Великобритания). Задача книги – наметить выход из кризиса гуманитарных наук, преодолеть их изоляцию в современном обществе, интегрировать в духовное и научно-техническое развитие человечества. В книге рассматриваются пути гуманитарного изобретательства, научного воображения, творческих инноваций.
Книга – дополненное и переработанное издание «Эстетической эпистемологии», опубликованной в 2015 году издательством Palmarium Academic Publishing (Saarbrücken) и Издательским домом «Академия» (Москва). В работе анализируются подходы к построению эстетической теории познания, проблематика соотношения эстетического и познавательного отношения к миру, рассматривается нестираемая данность эстетического в жизни познания, раскрывается, как эстетическое свойство познающего разума проявляется в кибернетике сознания и искусственного интеллекта.
Автор книги профессор Георг Менде – один из видных философов Германской Демократической Республики. «Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту» – исследование первого периода идейного развития К. Маркса (1837 – 1844 гг.).Г. Менде в своем небольшом, но ценном труде широко анализирует многие документы, раскрывающие становление К. Маркса как коммуниста, теоретика и вождя революционно-освободительного движения пролетариата.
Книга будет интересна всем, кто неравнодушен к мнению больших учёных о ценности Знания, о путях его расширения и качествах, необходимых первопроходцам науки. Но в первую очередь она адресована старшей школе для обучения искусству мышления на конкретных примерах. Эти примеры представляют собой адаптированные фрагменты из трудов, писем, дневниковых записей, публицистических статей учёных-классиков и учёных нашего времени, подобранные тематически. Прилагаются Словарь и иллюстрированный Указатель имён, с краткими сведениями о характерном в деятельности и личности всех упоминаемых учёных.
Это книга не о кино, а о многих жизненных вопросах, которые волнуют каждого из нас, – о человеческих страхах и ускользающей любви, о мужской мифологии и женских играх, о межпоколенческих конфликтах и сложных профессиональных дилеммах, об особенностях национального характера и мучительном расставании с советским прошлым, о том, почему люди выставляют частную жизнь на публичное обозрение и как они ведут себя в условиях шока. Все эти вопросы обсуждаются на материале известных кинофильмов.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Книга социолога Александра Бикбова – это результат многолетнего изучения автором российского и советского общества, а также фундаментальное введение в историческую социологию понятий. Анализ масштабных социальных изменений соединяется здесь с детальным исследованием связей между понятиями из публичного словаря разных периодов. Автор проясняет устройство российского общества последних 20 лет, социальные взаимодействия и борьбу, которые разворачиваются вокруг понятий «средний класс», «демократия», «российская наука», «русская нация».
Первое полное издание на русском языке книги одного из столпов американского прагматизма, идеи которого легли в основу символического интеракционизма. В книге поднимаются важнейшие вопросы социального и исторического познания, философии науки, вопросы единства естественно-научного и социального знания (на примере теорий относительности, электромагнитного излучения, строения атома и теории социального поведения и социальности). В перспективе новейших для того времени представлений о пространстве и времени автор дает свое понимание прошлого, настоящего и будущего, вписанное в его прагматистскую концепцию опыта и теорию действия. Книга представляет интерес для специалистов по философии науки, познания, социологической теории и социальной психологии.
Термин «постмодерн» – один из самых сложных и противоречивых в социальной и гуманитарной науках. На протяжении нескольких десятилетий разные мыслители и ученые предлагали собственное толкование этого понятия. Самый известный на сегодняшний день социальный географ Дэвид Харви – один из них. В своей главной книге Харви объясняет, какой смысл подразумевает термин «постмодерн» как состояние актуальной культуры, и показывает, что за ощутимыми и динамичными переменами в культурной жизни стоит логика капитала.