Мораль в GQ - [23]
Кепки пусть носят интеллигенты
Когда-то, когда все интеллигенты носили очки и шляпы, продвинутые интеллигенты стали носить трубки и кепки. Потом известно, что произошло: интеллигенты вымерли. А кепки (а также очки и трубки) остались. Сегодня фетровые французские кепки пусть носят те, кто добрался до Парижа, а плоские твидовые кепки - те, кто добрался в Лондоне до фирмы Герберта Джонсона на Сент-Джеймс стрит, 54. Хотя в Англии классные кепки шьют многие, кепки от Джонсона считаются классикой жанра.
Ну да, Чебурашка будет против… А если серьезно, то этот складывающийся цилиндр на пружинах не надеть, потому что не найти. Выпускали его век назад, и теперь шапокляк - раритет. Хотя как было бы классно стукнуть кулаком в дно шапокляка, распрямляя тулью, при входе в бар в Halloween. И чтобы черный плащ на красной подкладке, и чтобы разговоры все - замолкали в смущении… И улыбка в 32 клыка.
Котелок изначально был убором не клерков и привратников, а биржевиков и банкиров. В 70-х английские скины - еще не фашисты, а трудные подростки из муниципальных предместий - сочетали котелки, белые брюки и высокие армейские башмаки (бобби в Гайд-парке впадали в столбняк). Сегодня их носят эксцентричные джентльмены, знающие, что лучшие котелки - у Lock Co на Сент-Джеймс стрит, 6 (фетр для них катают из заячьего пуха). То есть не то чтобы сам котелок - но под котелком у таких джентльменов точно варит.
Вязаные шапочки - для спорта
У Алексея Смертина из «Челси» это, например, шапочка не для, а после спорта: ею он прикрывает мокрые кудри по окончании матча. Вязаные (knit) шапочки носит Брюс Уиллис - просто для удовольствия. Их порой сочетают с костюмом, а отдельные модники не снимают и в помещении. Главное правило: вот уже второй сезон у вязаной шапочки не должно быть манжет-отворотов. А также - доп. ухищрений сверху. Потому что если отвороты и сверху помпон - тогда надевать свитер с белым прямоугольником на груди, и - на каток под песни Эдуарда Хиля. Но и только.
DVD-диск ценой менее 200 руб. В Петербурге реально купить и за 130. Вещь, которая перевела соревнование между кинотеатром и домашним кинотеатром в новую фазу. Вещь стопудово пиратская - но, с другой стороны, невероятно ускоряющая информационный обмен.
Джинсы-клеши. Оцененные девушками в 2001-м, считавшиеся педовыми на мужчинах в 2002-м, в 2003-м «клеша» праздновали победу на каждой второй модной заднице. Прозревшие последними - как всегда, опоздали. Нью-Йорк в 2003-м стал носить широкий, свободный, прямой Levi’s 501 (loose fit), как бы случайно задерживающийся на бедрах. То же будет и у нас. Прощайте, клеши
Новый Nissan Micro. Выбежавшая на мировой рынок малютка довела идеологию маленькой, но комфортабельной городской машинки, начатую Pegeaut 206 и Citroen С-3, до логического конца. У Micro отсутствует ключ зажигания, а набор опций такой же, как у «мерса» E-класса. При полной неугоняемости
Mini Cooper. Выбежавшая на российский рынок малютка довела до конца идеологию маленькой, но спортивной городской машинки, до логического конца. У машинки отсутствует запасное колесо, а время разгона до 100 км/ч такое же, как у BMW 7-й серии. При восхищении зрителей и полном отсутствии интереса со стороны воров.
BMW-7, «бумер», впервые осознанный эстетически, как предмет, приносящий случайному обладателю сплошные несчастья. См. одноименный фильм, оператор которого погиб в Кармадонском ущелье.
Пылесос-автомат. Сам определяет параметры комнаты, сам по ней ездит, сам находит розетку и подзаряжается от нее. Не исключено, что думает своим электронным мозгом о том, что $2000, заплаченная первыми сибаритами - это плата за машинку времени
Кинотеатр IMAX.
Фильм «Кукушка».
Круизный лайнер Queen Mary-2.
«Мобильник» с цветным дисплеем и полифоническим звонком.
Авиарейс Москва-Петербург из Домодедово.
«Грибки для курения» в аэропорту «Домодедово». В то время, как все авиакомпании наступают на права курильщиков, в «Домодедово» прямо в зале установили специальные конструкции с вытяжкой для приверженцев нездорового образа жизни.
Умытый, поглаженный, постриженный Петербург.
Книжный магазин как таковой: новый игрок на рынке. 24-часовой, как «Снарк» в Петербурге, или работающий до 2 ночи, как «Москва» на Тверской, или сочетающий себя с кафе, как разнообразные «(Пир)ОГИ», или перекупивший «Мебель из Финляндии» Bookberry на Никитском бульваре. В 2003-м книжный бизнес в России стал весьма заметным бизнесом.
Мишель Уэльбек.
Эдуард Лимонов.
Виктор Пелевин.
Кредит на автомобиль без справки о доходах.
СD Panjabi MC. Консерваторы в ужасе от мусульманских мелодий, а на самом деле - это ислам сдался в эстетический сладкий плен панатлантического гламура
Аквапарк «Трансваль-парк». Первое заведение такого рода в центральной части России. Дороже, чем «Серена» в Финляндии. И швы на горках кромсают спину. И за посещение бань и саун платить надо отдельно. И собирает порой накачивающуюся пивом окраинную гопоту. Но - первый аквапарк, показывающий, что есть место и второму, и десятому.
Дмитрий Губин – журналист, колумнист, теле– и радиоведущий, блогер, публицист, а по мнению некоторых, и скандалист, поскольку чего-чего, а ехидства ему хватает. Работал в «Огоньке» легендарных перестроечных лет; ругался с Собчаком в телеэфире; интервьюировал Горбачева, Зюганова, Явлинского, Жириновского; был главредом глянцевых журналов; вел телешоу с Дибровым; после гневных филиппик в радиоэфире запрещался на всех федеральных теле– и радиоканалах и все время писал (и сейчас пишет) очерки о том, что составляет основу русской жизни, – о том, как бодаются люди со своим же собственным государством.В книгу «Налог на Родину» вошли тексты, опубликованные с 2008-го по 2011 год в журнале «Огонек».
«…Если первый том этой книги – «По России» – откровенно рассчитан четыре вполне определенные категории читателей (чувствительные к описанию своих регионов немосквичи; журналисты; исследователи современной России; мои поклонники), то этот том я готов выпустить в люди вообще.Потому что всегда есть люди, которым интересно, что пишет о стране, в которую они собираются, или в которой побывали (или в которой подзадержались – порою на всю жизнь), профессиональный журналист.В этом томе собраны мои заметки о некоторых проблемах – начиная с прав супругов в гражданских браках и заканчивая законностью употребления галлюциногенных грибов, – которые решаются вне России, но на которые я смотрю применительно к России.Больше всего текстов в этой книге имеет отношение к Великобритании (какое-то время я жил и работал в Лондоне на BBC World Service), однако своя доля внимания уделена Белоруссии, Бельгии, Германии, Испании, Италии, Кипру, Китаю, Нидерландам, Норвегии, ОАЭ, США, Украине, Финляндии, Франции, Швеции…».
Обозреватель «Огонька» Дмитрий Губин, ехидно фиксирующий, как Россия превращается в страну вотчинной автократии, зафиксировал сначала в своих текстах редакторские замены имени «Владимир Путин» на слово «государство», затем отказ публиковать тексты даже с «государством», а затем и предложение уволиться из журнала. Уволившись, он восстановил и собрал вместе сокращенные, измененные и отклоненные тексты, подведя черту и дав соответствующее название книге.
«Жанра „малой формы” в отечественной журналистике до XXI века не было. Писали много, изобильно, сытно – все как Дмитрий Быков. А уж если бы кто рассказал о публицистических перспективах твиттера – померли со смеху.Малая форма сложна не потому, что нужно небольшим количеством слов описать нечто сложное, а потому, что метод простой экономии тут не годится. Ну, опишите кратко что-нибудь большое – например, любовь, Россию или слона.Необходимы другие приемы…».
«Бумажное радио» – новая книжка коротких провокационных эссе журналиста Дмитрия Губина: того самого, ценимого Дмитрием Быковым, ведшего с Дмитрием Дибровым программу «Временно доступен», устроившего в прямом эфире «Вестей FM» сравнительный анализ обстрела Невского проспекта во время блокады и деятельности Валентины Матвиенко на посту губернатора Петербурга… После чего вести «Вести» и «Временно доступен» прекратил.На этот раз автор обращается к периоду истории России, отмеченному хэштегом #жалкий – то есть между 2008 и 2012 годами.
Эта книга – социальный травелог, то есть попытка описать и объяснить то, что русскому путешественнику кажется непривычным, странным. Почему во Владивостоке не ценят советскую историю? Почему в Лондоне (да, в Лондоне, а не в Амстердаме!) на улицах еще недавно легально продавали наркотики? Почему в Мадриде и Петербурге есть круглосуточная movida, толпа и гульба, а в Москве – нет? Отчего бургомистр Дюссельдорфа не может жить в собственной резиденции? Почему в Таиланде трансвеститы – лучшие друзья детей? Чем, кроме разведения павлинов, занимается российский посол на Украине? И так – о 20 странах и 20 городах в описаниях журналиста, которого в России часто называют «скандальным», хотя скандальность Дмитрия Губина, по его словам, сводится к тому, что он «упорядочивает хаос до уровня смыслов, несмотря на то, что смыслы часто изобличают наготу королей».
Книги построена на основе записей Владимира Мацкевича в Фейсбуке в период с февраля по май 2019 года. Это живой, прямой разговор философа с самим собой, с политиками, гражданскими активистами. В книгу включены размышления о месте интеллектуала в политических события, анализ беларусского политического и информационного пространства. Книга предназначена для всех, кто интересуется политической и интеллектуальной жизнью Беларуси в ХХI столетии.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.