Мораль в GQ - [22]
Джентльмен может быть начитан. А может быть насмотрен (допустим, в путешествиях по миру). А может быть наслышан, наосязан и наобонян. Однако он не утверждает, что его способ получения информации о жизни (или удовольствия от жизни) является единственным верным. И уж тем более не выдает за тяжкий труд то, что является удовольствием и развлечением.
Да, если с вечеринки все уже ушли до него. Если вам интересна реальность, то у английского джентльмена, например, прощание занимает около 4 минут. За это время он произносит 11 раз «lovely!», 14 раз - «fantastic!», и 7 раз - «see you!»
Джентльмен - знаток формальностей и этикета
Мальчик купается в море, появляется акула. Вахтенный офицер бросается в воду. Рискуя жизнью, он закалывает акулу кортиком. Пожилая леди на палубе в ужасе кричит: «Офицер, вы не джентльмен! Рыбу - ножом?!»
Несколько безусловных джентльменов, которым мы рассказывали этот анекдот, никак не могли взять в толк, что здесь смешного.
Это фантазия господина, которого страшит даже jogging в собственном микрорайоне. В реальности джентльмен не только не презирает, но и изобретает спорт. Именно джентльмены придумали крокет (croquet) и крикет (cricket), оставив за собой умение не путать одно с другим. А если вам случится ехать из Лондона в Ливерпуль - обратите внимание на городок Rugby (Рэгби). Да-да, началось здесь, и только потом охватило Америку.
Ослепительно выглядеть, иметь лицензию на убийство, носить смокинг, соблазнять девушек по долгу службу (то есть за деньги) и выполнять свою работу так, чтобы ни одна из взволновавших сердце леди не оставалась в живых. Разумеется, именно такого жениха имеет смысл пожелать собственной дочери.
Джентльмен консервативен
Самая большая глупость, когда-либо сказанная про джентльменов неджентльменами. На самом деле джентльмен - это мужчина, который открыт миру. Даже если он голосует за консерваторов. Закрыт миру лишь мертвый джентльмен.
В принципе, да. Шляпы вымерли в 60-х, когда всем мужчинам стали доступны ежедневный душ, шампунь и средства для укладки волос. И это, как говорится, медицинский факт. Второй факт еще банальнее: моден не тот, кто моде следует, а тот, кто ее создает. Кто первым разворачивает бейсболку козырьком назад или надевает мягкую фетровую коричневую трилби (узкая лента, маленький бант на левой стороне) не на скачках в Аскоте, а на улице в Москве.
Э-э-э! А что именно модно? Ту же трилби? Широкополую (поля загибать вниз, как молодой Делон) шляпу, известную в США под именем fedora, а в Англии - snap brim, «ломаный край»? Гангстерский борсалино? Прадедушкин (узкие поля подкручены кверху, сверху продольная вмятина) хомбург, введенный в оборот Эдуардом VII? Так вот: носить шляпу - не обязательно модно. Но уж точно немодно - ничего о шляпах не знать.
Панамы - удел пионеров и пенсионеров
Вряд ли они потратят $70 на настоящую панаму - шляпу из листьев панамской пальмы джипиджапа, которую можно мять как угодно: держит форму. Классические панамы производят с крестообразным верхом (чтобы легче складывать) и продают свернутыми, в цилиндрических футлярах. Классно носить: на море, в поле, на Уимблдоне и на заседании совета директоров, чтобы реально и конкретно все шли на, поскольку вы являетесь этого совета председателем. Зимой сворачивать в футляр и ставить на полку, где тусуются другие футляры с виски single malt.
Видали мы этих мужчин. В Советском Союзе. Они, между прочим, носки раз в неделю меняли. Ихняя ушанка была точной копией СССР: наворотить на голову полкило ондатры, но уши отморозить. Нынешняя, международная, ушанка напоминает рыночную экономику. Сверху - ткань (практично), мех - изнутри (удобно), уши - опущены (тепло). И выглядит отчего-то мужественнее, чем меховая шапка с завязанными тесемочками наверху.
Норковую шапку пусть носит секретарь обкома
Вау! Честно говоря, мы бы от норки не отказались. В день, когда настроение особо casual. Под длинное пальто, шарф-пашмину и сапоги-казаки. Типа, это что, Russia тут у вас? И лучше, если шапка эта будет «пирожком», как у Горбачева. Единственное: не надо покупать норковую кепку. Почему-то именно их носят все уважаемые, то есть при пузе-арбузе, резиденты республики Татарстан. Против которой мы абсолютно ничего не имеем. Просто представления об уважении у нас разные.
Так говорят те, кому все береты на одно лицо - творческой национальности. На самом деле, армейский берет, обшитый по внутреннему краю кожей, с обязательным бантиком сзади, носят уверенные в себе пижоны, расположенные к стилю military. А баскский берет - большой, бесформенный, с хвостиком наверху, придуманный крестьянами-террористами, каких среди художников отродясь не водилось - носят еще более уверенные в себе пижоны, не выглядящие смешными даже в лохмотьях и с бомбой (шутка) в руке.
Дмитрий Губин – журналист, колумнист, теле– и радиоведущий, блогер, публицист, а по мнению некоторых, и скандалист, поскольку чего-чего, а ехидства ему хватает. Работал в «Огоньке» легендарных перестроечных лет; ругался с Собчаком в телеэфире; интервьюировал Горбачева, Зюганова, Явлинского, Жириновского; был главредом глянцевых журналов; вел телешоу с Дибровым; после гневных филиппик в радиоэфире запрещался на всех федеральных теле– и радиоканалах и все время писал (и сейчас пишет) очерки о том, что составляет основу русской жизни, – о том, как бодаются люди со своим же собственным государством.В книгу «Налог на Родину» вошли тексты, опубликованные с 2008-го по 2011 год в журнале «Огонек».
«…Если первый том этой книги – «По России» – откровенно рассчитан четыре вполне определенные категории читателей (чувствительные к описанию своих регионов немосквичи; журналисты; исследователи современной России; мои поклонники), то этот том я готов выпустить в люди вообще.Потому что всегда есть люди, которым интересно, что пишет о стране, в которую они собираются, или в которой побывали (или в которой подзадержались – порою на всю жизнь), профессиональный журналист.В этом томе собраны мои заметки о некоторых проблемах – начиная с прав супругов в гражданских браках и заканчивая законностью употребления галлюциногенных грибов, – которые решаются вне России, но на которые я смотрю применительно к России.Больше всего текстов в этой книге имеет отношение к Великобритании (какое-то время я жил и работал в Лондоне на BBC World Service), однако своя доля внимания уделена Белоруссии, Бельгии, Германии, Испании, Италии, Кипру, Китаю, Нидерландам, Норвегии, ОАЭ, США, Украине, Финляндии, Франции, Швеции…».
Обозреватель «Огонька» Дмитрий Губин, ехидно фиксирующий, как Россия превращается в страну вотчинной автократии, зафиксировал сначала в своих текстах редакторские замены имени «Владимир Путин» на слово «государство», затем отказ публиковать тексты даже с «государством», а затем и предложение уволиться из журнала. Уволившись, он восстановил и собрал вместе сокращенные, измененные и отклоненные тексты, подведя черту и дав соответствующее название книге.
«Жанра „малой формы” в отечественной журналистике до XXI века не было. Писали много, изобильно, сытно – все как Дмитрий Быков. А уж если бы кто рассказал о публицистических перспективах твиттера – померли со смеху.Малая форма сложна не потому, что нужно небольшим количеством слов описать нечто сложное, а потому, что метод простой экономии тут не годится. Ну, опишите кратко что-нибудь большое – например, любовь, Россию или слона.Необходимы другие приемы…».
«Бумажное радио» – новая книжка коротких провокационных эссе журналиста Дмитрия Губина: того самого, ценимого Дмитрием Быковым, ведшего с Дмитрием Дибровым программу «Временно доступен», устроившего в прямом эфире «Вестей FM» сравнительный анализ обстрела Невского проспекта во время блокады и деятельности Валентины Матвиенко на посту губернатора Петербурга… После чего вести «Вести» и «Временно доступен» прекратил.На этот раз автор обращается к периоду истории России, отмеченному хэштегом #жалкий – то есть между 2008 и 2012 годами.
Эта книга – социальный травелог, то есть попытка описать и объяснить то, что русскому путешественнику кажется непривычным, странным. Почему во Владивостоке не ценят советскую историю? Почему в Лондоне (да, в Лондоне, а не в Амстердаме!) на улицах еще недавно легально продавали наркотики? Почему в Мадриде и Петербурге есть круглосуточная movida, толпа и гульба, а в Москве – нет? Отчего бургомистр Дюссельдорфа не может жить в собственной резиденции? Почему в Таиланде трансвеститы – лучшие друзья детей? Чем, кроме разведения павлинов, занимается российский посол на Украине? И так – о 20 странах и 20 городах в описаниях журналиста, которого в России часто называют «скандальным», хотя скандальность Дмитрия Губина, по его словам, сводится к тому, что он «упорядочивает хаос до уровня смыслов, несмотря на то, что смыслы часто изобличают наготу королей».
Очерки и репортажи с места событий, собранные в этой книге Германа Устинова, посвящены сегодняшним событиям в Афганистане и вокруг него. Книга построена на личных впечатлениях автора, работавшего в 1982–1986 годах в ДРА собственным корреспондентом «Известий». Она рассказывает о борьбе, планах и свершениях афганского народа, о революционном строительстве, ведущемся в трудных условиях необъявленной войны, о друзьях и недругах республики. Книга рассчитана на массового читателя.
Известный киевский беллетрист и журналист Г. Н. Брейтман недаром слыл знатоком криминального сословия. Его книга «Преступный мир», изданная в самом начале XX века — настоящая небольшая энциклопедия уголовной жизни, методов «работы» преступников и воровского жаргона.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.