Мораль святого Игнатия - [17]
Потье брезгливо морщил нос.
— Мемуары! Мифология — и та надежнее. Твоя история есть дурной плод инцеста документа с воображением историка, вот и рождаются мутанты…
— Да, встречаются ошибки и откровенная ложь… Беда и в том, что после очищения истории от лжи, иногда вообще ничего не остаётся. Но все равно — интересно! В летописи истории есть и великие злодеяния, и страсти…
— Да, злодеяниями эта летопись превращается в захватывающий роман, и все во имя справедливости, — кивнул Потье.
Дюран бросил кроткий взгляд на Гастона и задумался. Неожиданно в разговор вмешался Котёнок.
— А ведь как странно! Нам говорят об уроках истории… Но пока живо поколение, помнящее трагедию революции — новой революции не будет, как на экзамене — всегда попадётся либо незнаемое, либо забытое. И опыт-то у каждого поколения свой — его не передашь. Одно дело — побеждать с Наполеоном, другое — читать книги о его победах и падении. Это совсем не одно и то же.
— Один урок из истории, Гаттино, извлечь можно, — засмеялся Потье, — и он прост. Никогда не надо лезть в историю.
Котёнок кивнул и улыбнулся. Да, этот урок из истории извлечь стоило.
— Да ну вас всех, — с досадой отмахнулся Дофин. — История — самая интересная вещь на свете. Разве я не прав? — апеллировал д'Этранж к отцу Даниэлю.
— Недоступным останется смысл истории для тех, кто стремится отыскать в ней действие безличных законов. Ход истории зависит от Господа, но от нашего выбора зависит место, которое мы займём в её течении. Определи с точностью себя, обрети драгоценный талант осмысленной веры, и тогда тебе откроется связь сокровенных движений человеческих душ с историческими потрясениями, изменяющими судьбы народов…
Горация де Шалона снова изумил его ученик. Дамьен упорно размышлял в направлении, настораживавшем учителя. Педагог понял, что скрывать от него теперь Дамьен мог только чужую тайну, упорство же помысла говорило о значимости этих вопросов для юноши. Ворон размышлял о справедливости и задавал вопросы, выдававшие напряженный поиск.
— Если злые искушения, которые несёт в себе некий человек, промыслительны и посланы от Господа, то как согласовать их со свободной волей человека? Если же он творит мерзости по собственной воле, то разве не справедливо пресечь его греховные действия? Ведь общество берёт на себя функции судьи и палача, когда некто творит деяния, достойные эшафота. И это общество справедливо. Не является ли уклонение от осуждения злых дел — пособничеством им?
— Нет, малыш, каждый должен судить только себя и следить за чистотой своей души. Если же деяния какого-либо человека подпадают по действие Уголовного кодекса — предоставь действовать властям, на то уполномоченным. Если Господь поставит тебя на судейские стези, — тогда и ты, по долгу службы, будешь судить деяния, нарушающие законы общества. За дела же, не подпадающие под действие закона, ответит сам человек. Ты молод, мой мальчик. Для тебя год — это целая эпоха. Но поверь, не было ещё на свете негодяя, не наказанного Господом… Божественная справедливость просто не всегда укладывается в рамки времени, постижимого для человека. Но ведь Господь не знает бремени времен. Он вечен и пред очами его — тысяча дней, как день вчерашний. Но ты не должен искушаться отсрочкой наказания злодея, ведь Промысел Божий закрыт от тебя. Возможно, Господь ждёт покаяния грешного…
Шалон заметил, что Дамьен выслушал его внимательно и задумчиво, но на последних словах скептически поджал губы.
…В старших классах коллегии под надзором педагогов раз в месяц устраивались диспуты для разбора спорных духовных вопросов и изучения классиков. Иезуитские коллегии были знамениты высоким уровнем преподавания риторики, навыков владения пером. Традиционные дебаты или «академии», как их называли в коллегии, давали возможность старшим ученикам научиться формулировать мысли, слышать оппонента, оттачивать логику высказывания. Но диспуты о вечном были полезны не только воспитанникам. Педагогам иногда удавалось на обсуждениях получить более ясное представление о духовном устройстве ученика, выследить глубину и направление его мысли, понять душу.
Для учеников класса отца Дюрана, равно как и для питомцев отца Аврелия, участие в подобных диспутах было внове, хотя в младших классах они и обсуждали иногда духовные вопросы под руководством отца Жана Петивьера.
Первое заседание «коллегиальной академии» планировалось провести в начале октября, но Дюран и Гораций де Шалон настояли на её проведении пораньше, в двадцатых числах сентября, и уговорили отца Аврелия свести два класса вместе, что позволяло «создать более широкое поле для дискуссии и научить оценивать мнение малознакомого оппонента». Сильвани улыбнулся и, понимая, что у друзей есть, видимо, и другие основания для настойчивости, согласился.
По предложению отца Даниэля, поддержанному отцом Горацием, для обсуждения была выбрана тема «справедливости», в ходе дискуссии учащимся предстояло выяснить, что есть справедливость, насколько, по их мнению, справедливо устроен мир, как управляет миром Бог, что является причиной несправедливости в мире, допустимо ли человеку самому пытаться устранить несправедливость? Как соотносятся справедливость и милосердие? По каждому из этих вопросов один из учеников готовил короткое выступление, остальные либо поддерживали его, либо обличали его неправоту — после чего пытались сформулировать общее мнение.
Это роман о сильной личности и личной ответственности, о чести и подлости, и, конечно же, о любви. События романа происходят в викторианской Англии. Роман предназначен для женщин.
Как примирить свободу человека и волю Божью? Свобода человека есть безмерная ответственность каждого за свои деяния, воля же Господня судит людские деяния, совершенные без принуждения. Но что определяет человеческие деяния? Автор пытается разобраться в этом и в итоге… В небольшой привилегированный университет на побережье Франции прибывают тринадцать студентов — юношей и девушек. Но это не обычные люди, а выродки, представители чёрных родов, которые и не подозревают, что с их помощью ангелу смерти Эфронимусу и архангелу Рафаилу предстоит решить давний спор.
Автор предупреждает — роман мало подходит для женского восприятия. Это — бедлам эротомании, дьявольские шабаши пресыщенных блудников и сатанинские мессы полупомешанных ведьм, — и все это становится поприщем доминиканского монаха Джеронимо Империали, который еще в монастыре отобран для работы в инквизиции, куда попадал один из сорока братий. Его учителя отмечают в нем талант следователя и незаурядный ум, при этом он наделен ещё и удивительной красотой, даром искусительным и опасным… для самого монаха.
Действие романа происходит в Париже в 1750 году. На кладбище Невинных обнаружен обезображенный труп светской красавицы. Вскоре выясняется, что следы убийцы ведут в модный парижский салон маркизы де Граммон, но догадывающийся об этом аббат Жоэль де Сен-Северен недоумевает: слишком много в салоне людей, которых просто нельзя заподозрить, те же, кто вызывает подозрение своей явной греховностью, очевидно невиновны… Но детективная составляющая — вовсе не главное в романе. Аббат Жоэль прозревает причины совершающихся кощунственных мерзостей в новом искаженном мышлении людей, в причудах «вольтерьянствующего» разума…
Сколь мало мы видим и сколь мало способны понять, особенно, когда смотрим на мир чистыми глазами, сколь многое обольщает и ослепляет нас… Чарльз Донован наблюдателен и умён — но почему он, имеющий проницательный взгляд художника, ничего не видит?
Это викторианский роман о любви, ошибках и заблуждениях, подлостях и истинном благородстве…
Формула чудес такова: один слушатель в возрасте до шести лет, один чтец, возраст упустим, с интерсными взглядами на жизнь и чувтсвом юмора, хорошее классическое чтиво в современной интерпретации. Правильные слова — и вот вам чудеса и приключения: брутальные принцы, моложавые короли, вредные феи-крестные, злопамятные мачехи и многие другие личности. Готовьте тыкву, мы собираемся на бал!
Пять правил восхождения на трон Ада:1. Забудьте прошлое.2. Выпейте за настоящее.3. Хотите-не хотите, а вспомните прошлое.4. Выпейте теперь за это. (не забудьте замуж выйти!)5. Уберите оставшихся соперников.
Ещё совсем недавно Виктория могла уверенно назвать своё имя, возраст, пол и, так сказать, местообитание. А ещё она стопроцентно была уверена в своей человечности и, что эльфы, гномы и всяка разна другая нелюдь, прерогатива книг в жанре фэнтези. Тем более, какие то непонятные аниморфы... Одна случайная встреча и она непонятно где, непонятно кто и непонятно зачем. Даже возраст непонятный...
Аннотация. Патологоанатому Регине скучать некогда. То ожившие трупы селянам спать не дают, то дух мертвого младенца на хуторе свирепствует, то убивают скоге — "хозяев леса". Еще и покойники в морге норовят со стола слезть!Хорошо, что Регина умеет с ними справляться. Ведь она — Проводник мертвых, жрица богини смерти Хель. Не потому ли ее сперва пытаются убрать с должности, а когда не выходит — убить?Еще и мужчины головной боли добавляют. Инспектор Эринг норовит привлечь Регину к расследованию, а ледяной дракон Исмир вообще сначала затащит йотун знает куда, бросит, а когда побьют — вылечит, ладно уж!Регине не привыкать, она справится.
В застывшем воздухе — дымы пожарищ. Бреду по раскисшей дороге. Здесь до меня прошли мириады ног. И после будут идти — литься нескончаемым потоком… Рядом жадно чавкает грязь. — тоже кто-то идет. И кажется не один. Если так, то мне остается только позавидовать счастливому попутчику. Ибо неизбывное одиночество сжигает мою душу и нет сил противостоять этому пламени.Ненависть повисла над дорогой, обнажая гнилые, побуревшие от крови клыки. Безысходность… Я не могу идти дальше, я обессилел. Но… все-таки иду. Ибо в движении — жизнь.
Мальчик живет в редкой высотке, коя разваливается ежедневно, вместе со своими странными, капризными и даже дерзкими призраками. Он мастерит механику, чинит приборы в доме и тешится надеждами на лучшее будущее, хотя отказывается переезжать. Вскоре в его город неожиданно приезжает демоническое существо с подлыми планами, на что все его надежды тотчас обращаются на загадочные поиски шальных сущностей.