Монтенегро - [10]

— И что, по-вашему, мы должны делать? Сидеть и любоваться, пока чайки загадят всю палубу?

— Ждать.

— Чего ждать, дон Луис? Пока однажды мой муж не вернется, чтобы снести мне голову? Вы прекрасно знаете, что здесь для меня небезопасно. Какая разница, виселица или нож? Я уже потеряла всякую надежду и решила уехать домой, но наблюдение за тем, как строится корабль, вдохнуло в меня новые силы. Если я сейчас останусь, то просто утону.

— Но вице-король...

— К черту вице-короля! — взорвалась немка. — Это его нужно повесить на рее! — с этими словами она повернулась к Моисею Соленому: — Решено, капитан: мы отплываем!

На пятый день ближе к ночи они воспользовались тем, что в гавани больше не было кораблей, швартовы «Чуда» по какой-то неведомой причине порвались, и корабль понесло по течению Осамы в открытое море, где он исчез из вида. С первыми лучами зари приспешники адмирала отказались признать очевидную демонстрацию презрения к высшей власти.

— Немедленно доставьте сюда донью Мариану! — заорал губернатор дон Бартоломео Колумб.

— Ее нет дома, — сухо ответил алькальд Мигель Диас, по-прежнему остающийся верным другом и защитником той женщины, что вытребовала для него королевское помилование. — Но ее никак не может быть на борту. Поскольку был отдан строжайший приказ, что лишь капитан Соленый и трое его людей имеют право взойти на корабль.

— Да, это так, ваше превосходительство, — поддержал его лейтенант Педраса, офицер с огромными усами, человек, по всеобщему признанию, серьезный и основательный. — Никто кроме них не мог подняться на корабль, но в ее доме нет никого, кроме слуг.

— Тогда найдите мне дона Луиса де Торреса.

— Уже искали, ваше превосходительство. Его тоже нигде нет.

— И куда же он мог запропаститься?

— Не могу знать, ваше превосходительство. Единственное, что мне удалось выяснить — это то, что несколько повозок выехали в сумерках в направлении Сан-Педро.

— То есть на восток? — удивился дон Бартоломео Колумб, прекрасно знакомый с побережьем острова. — Очень интересно. Если они и в самом деле хотят снарядить корабль к отплытию, то гораздо удобнее было бы сделать это в какой-нибудь тихой бухте на западном берегу, где-нибудь в районе мыса Салинас или Бараоны.

— Думаете, они пытаются нас одурачить? — недоверчиво спросил лейтенант Педраса.

— Готов поспорить, что это уловка, — настаивал губернатор. — Эта женщина хитра, как черт, но в одиночку она не решилась бы сбежать, — с этими словами он ткнул пальцем в лейтенанта. — Соберите лучших людей, скачите на запад во весь опор и задержите ее.

— Как прикажете, ваше превосходительство...

Усатый военный развернулся и уже собирался сбежать вниз по лестнице, но не успел спуститься и на десяток ступеней, как его остановил дон Бартоломео.

— Постойте! — крикнул он. — Задержитесь на минутку, лейтенант. Отправьте на всякий случай несколько ваших людей на восток, а то вдруг донья Мариана оказалась умнее, чем я о ней думал?

Но донья Мариана Монтенегро была еще умнее, чем он воображал, а может, просто достаточно хорошо его знала, и потому понимала, что недостаточно просто увести корабль из-под носа у Колумба, нужно еще его снарядить, а это уже гораздо сложнее.

— На север!

Таким был приказ, когда капитан Соленый поинтересовался о курсе, который следует взять в открытом море.

— Пересечете пролив Мона и ждите нас в заливе Самана.

— Хорошо.

— А вы точно сможете управлять почти неоснащенным судном, имея в распоряжении лишь троих людей? — усомнилась донья Мариана.

— Я постараюсь.

— Не забывайте, что если вы туда не прибудете, нас всех повесят.

— Не забывайте, что если я туда не прибуду, значит меня сожрали акулы.

Только с двумя кливерами и бизанью, при боковом ветре и обладая превосходными знаниями моря и своего корабля, капитан Моисей Соленый сумел доказать, что «Чудо» — и в самом деле настоящее чудо инженерной мыли, поскольку меньше чем через тридцать шесть часов плавания бросил якорь в чистый песок тихой бухточки огромного залива Самана.

Для остальной команды путешествие оказалось гораздо сложнее: они пробивали себе путь с помощью мачете через чащобы широкого полуострова. К счастью, эту малоизведанную территорию покинули индейцы в поисках более безопасного места обитания среди обрывистых круч и густой сельвы на западе острова, и единственным врагами остались удушающая жара, пауки, змеи и тучи злобных москитов, налетающие на участников похода, как голодные волки.

Удивительно, но маленький Гаитике был единственным членом группы, не страдающим от миллионов крылатых врагов, собирающихся на закате густыми тучами. Когда с приходом ночи большинство падало без сил, расчесывая укусы, он ухаживал за остальными, поскольку на его теле не было ни следа укусов.

Когда мальчик узнал, что поплывет на борту корабля, за строительством которого так пристально следил, он пришел в восторг, поскольку сбылись его мечты, хотя он и понимал, что предстоят опасные приключения и от их исхода зависит его собственная судьба, а также судьбы его приемной матери и незнакомого отца.

Для Гаитике Сьенфуэгос всегда оставался бесконечно загадочной фигурой, сведения о нем были неясными, поскольку никто так и не смог четко объяснить, идет ли речь о живом человеке, скитающемся по неизвестным землям, или лишь о воспоминаниях, которые безмерная любовь доньи Марианы превратила в легенду.