Монструм - [91]

– И как же? – саркастично хохотнула она.

– Если дойдет до крайних мер, то я использую Свет Антареса.

Фри остановилась у меня на пути. Внезапно она показалась мне непривычно взрослой.

– Это Паскаль, ему на ум может взбрести что угодно! И Свет Верховного? Макс, ты головой думаешь? Спалить себя собрался?!

Она сказала это так громко, что я зажмурился.

– До этого я выстоял.

– В прошлые разы твоя жизнь была под угрозой!

– И сейчас ничего не изменилось! Я чувствую, что эта загадка важна как ничто другое. Даже если я ошибусь, то хоть буду знать наверняка. Фри, я обязан хоть что-то сделать!

Я резко сел посреди лестницы, вновь ощутив слабость в теле. Меня злило, что восстановление шло так медленно. Да, в людском мире я еще месяц валялся бы в койке, а не бегал по коридорам, как сейчас, но времени на поправку у меня не было.

– Это все из-за меня, пойми, – не переставал сетовать я. – Мне нужно отвечать за свои поступки.

– Ты не в состоянии, – мягко сказала Фри, садясь рядом. – Макс, ты не обязан вести войну в одиночку. Мы рады разделить с тобой эту ношу, ведь в нашей работе иначе не выжить. – Она привалилась головой к моему плечу и взяла меня под локоть. – Пожалуйста, остановись. Ребята разберутся с падшими, не сомневайся.

Я долго молчал, вдыхая запах топленого воска, исходивший от моей наставницы, прежде чем задал вопрос:

– Кем был тот человек, который похитил мою душу? И кто такие эти падшие?

Фри отстранилась, нахмурилась. Видно, с трудом подбирала правильные слова для такой неприятной темы.

– Сто люмен-протекторов и сто небесных знаков, так было заведено изначально, – медленно заговорила она, глядя на фонари-солнца, плавающие между лестницами. – Неизменное количество воинов, что ходят под знаменем созвездий. Все началось с первой сотни протекторов – их определили сами звезды. Это случилось, когда человечество обрело разум, начало постигать мир вокруг себя, а в душах загорелся привлекающий сплитов эфир. Тьма всегда была жадной до энергии, а потому выпустила к нам на Землю этих тварей. Звезды нашли сотню людей, у которых светлого эфира было так много, что они могли вживить себе звездный эфир и впоследствии вырабатывать его для собственных нужд. Заоблачники поручили им всеми силами препятствовать охоте сплитов на приземленных. Снабдили оружием и знаниями.

– Но почему заоблачники сами не могут сражаться со сплитами? – недовольно спросил я. – Это их вина и их война.

– Это общая война. Да и сам подумай: стал бы ты вытаскивать жука, заползшего в муравейник? Нет, ты бы его разрушил. Вот и звезды – они бы разнесли Землю.

– Что же насчет падших? – напомнил я.

– Они не выдержали, – вздохнула Фри. – Падшие – это протекторы, которые отвернулись от долга. Сплиты чувствуют нас, как и адъютов, и при встрече всегда вступают в бой. Большинство люмен-протекторов так или иначе погибают от зубов этих чудищ. Повезло тем, кто умер по-другому, ведь если твою душу сожрал сплит, то в Темной армии она будет полностью развеяна в какой-нибудь манипуляции. Ни воспоминаний, ни разума. Полная пустота и забвение. Обливион, так это у нас зовется. Его-то падшие и испугались.

Теперь Фри запрокинула голову к потолку – еле видному куполу, за которым простиралось полное звезд небо.

– На протяжении всей истории среди протекторов находились отступники, которые нарушали уровни эфира в своих душах, уравновешивая Тьму со Светом. Мы не знаем точно, каким образом. Предполагаем, что с помощью каких-то опытов. Звезды этих созвездий не даруют свой свет земле. Информация о них исчезает из памяти людей, а вещественные доказательства вроде записей стираются мороком. Сейчас предателей всего двенадцать – все они пользуются темным эфиром в качестве оружия. Потому они и стали падшими. Но сплиты их больше не трогают. Падшие намного сильнее нас, и прикончить их трудно. У них в арсенале как Свет, так и Тьма. И ужасно даже не то, что они отвернулись от клятвы перед звездами. Дэлары взяли падших под свое покровительство, и теперь падшие собирают для них информацию. Экспериментируют над сплитами, над приземленными. Над протекторами. Помнишь рассказ о Лире, друге Паскаля? Именно падшие сотворили с ним такое.

Мыслями я вновь вернулся к юноше, ранившему меня в анимериуме. «Мы помним, как быть вами» – так он сказал.

– Мне кажется, я знаю, где может быть Паскаль, – вдруг сказала Фри, не глядя на меня. – У него есть одно любимое место. Но только постарайся решить все словами. Большая сила одурманивает. Не давай ей брать над собой верх.

Мы верили друг другу, и потерять доверие Фри было бы ужасно, а потому я был готов на все, даже спокойно поговорить с Паскалем.

Нам пришлось спуститься на первый этаж. Напротив главных ворот, ведших в синий лес, висели большие сверкающие часы, которые показывали движение Солнца по тринадцати созвездиям и отмеряли лунные фазы. Вокруг большого циферблата выстроились другие, много меньше, – они фиксировались на разных часовых поясах Земли. Под ними находился вход в жилую зону адъютов. Стены коридора были обшиты темным деревом и украшены сияющими знаменами Света. Коридор ветвился и расползался лабиринтом, порой выводя нас к нишам с диванами для отдыха. Мы прошли мимо десятков дверей, пока в конце концов не увидели впереди яркий свет. На выходе обнаружилась лестница, которая вела на изумрудную поляну позади Соларума. Дул прохладный ветер, и сладко пахло какими-то цветами. Поляна была огорожена вереницей высоких каменных стел, испещренных горящими синевой трещинами. Чуть дальше находился обрыв, под ним – далекая Земля, укрытая облаками. Кое-где росли мерцающие деревья, но не они были главной достопримечательностью этого места. Ею было идеально круглое озеро, отражающее звездные небеса. По нему даже рябь не ходила, оттого я сначала решил, что на земле лежит гигантское зеркало.