Монструм - [115]

– Свечи и урны, – выдавил я, зажмурив левый глаз. – Где это?

– Ты об Усыпальнице? – уточнила звезда.

– Это близко?

– На одиннадцатом этаже, – кивнула она.

– Идем туда.

Глава XXX Я принимаю смерть

Перед нами образовались черные ворота, украшенные узором в виде возносящихся звезд. Из щели сочился теплый золотистый свет.

– Усыпальница, – туманно произнесла Мемора. – Место последнего пристанища оболочек люмен-протекторов и отличившихся адъютов.

Она потянула меня за собой. Усыпальница была больше, чем любое другое помещение Соларума. Возле самых дверей нашлось место для черных урн адъютов, а дальше все покрывала мягкая пелена золотого сияния, исходившего от многочисленных белых свечей. Они были рассыпаны повсюду, и их было столько же, сколько звезд на небе. Свечи окружали десятки монументальных колонн, подпиравших сводчатый потолок, громоздились друг на друге и превращались в многометровые горы топленого воска. Тут и там встречались огромные каменные изображения созвездий. В свечных горах утопали подписанные серебряные урны с прахом мертвых протекторов. В Соларуме не было захоронений, только кремация.

В дальнем конце зала обнаружилось окно во всю стену. Прямо в нем находилась статуя протектора, возносящего руки к небесам. На месте груди у него была круглая полость, через которую виднелась звездная ночь.

Мы вышли в центр Усыпальницы, и меня вновь начали накрывать воспоминания. Образы прошлого пробирали: падшие и то, как они отбирали мой осколок, а я, вспомнив уроки орнега, в последнюю секунду сообразил начертить манипуляцию, до последнего не веря, что у меня получится.

– Прошлое Скорпиона, – вымолвил я, задержав взгляд на стене.

Возле нее возвышалась гигантская статуя одного из высших созвездий – Скорпиона. Ответ был не в Паскале. Ключ лежал в самом созвездии. В этом месте находилось все его прошлое, все носители знака. За тысячи лет здесь скопились сотни урн. Одни давно исчезли в воске, но многие были видны. Я немедленно двинулся к ним.

– Что ты ищешь? – спросила Мемора, подходя ближе.

– Ответы где-то здесь, – сказал я. – Среди мертвых.

Имена мне ни о чем не говорили, годы жизни тем более. Звезда начала беспардонно заглядывать в урны, обнаруживая внутри лишь прах. У меня оставалось еще какое-то уважение к покойникам, оттого я искал подсказку – хоть какую-то деталь, которая показалась бы знакомой.

И она нашлась, едва я вытащил из воска одну из урн и увидел за ней другую. Урна была почти черной – точно такие же стояли при входе. Но не это пригвоздило меня к месту, сковало льдом. Я увидел фамилию.

«Луцем».

Кровь дробью стучала в голове. Позабыв обо всем на свете, я принялся яростно доставать урну из воска. Звезда дала мне нож, и дело пошло быстрее. Белые твердые куски отваливались, высвобождая спрятанное. Я не мог сдержать волнение и пару раз едва не попал лезвием по собственным пальцам. И вот урна поддалась и оказалась у меня в руках. Сердце екнуло.

– Это урна адъюта. – Мемора оглядела ее со всех сторон. – Что она здесь делает?

– Тут имя моего отца, – запинаясь, выдал я, чуть не роняя урну на пол от потрясения. – Почему он здесь? При чем здесь мой отец?

Мемора стояла позади недвижимой статуей. Ее глаза были прикованы к находке. Когда она заговорила, ее голос был полон холодной стали:

– Открывай.

Я больше не мог ждать. Взгляд упал на имя отца, погибшего много лет назад. Даже после смерти за ним тянулся шлейф тайн. И вот я оказался перед самой большой из них. Скрипнула защелка, крышка отодвинулась. Из нутра урны пробился яркий красный свет. Праха в ней не оказалось. Лишь стеклянная светящаяся сфера.

– Это… – изумленно выдохнула Мемора.

– Это красный спектр, – закончил я за нее.

В урне лежал осколок души, это я понял сразу. Такой тягучей дымной консистенции у светозарного огня не встретишь. Осколок был необъятно мощным, будто в комнате стояла Бетельгейзе. Хотя нет. У нее не было столько сил даже во всех трех частях души. А найденный осколок оказался много мощнее того, что находился внутри меня. Это значило только одно.

Я повернулся к звезде, чувствуя, как тело наливается свинцом.

– Это Антарес, – сообщил я. – Его разум.

– В Соларуме? – Мемора ошеломленно смотрела на сферу. – Это… непостижимо. Антарес был на Терре? Так близко к нам?

Я сжал в руке стекло, глядя на переливающийся светом туман.

– Домирус видел его. Он показывал на карте океан в области экватора. В тот момент там мог находиться Соларум. Планетар почувствовал Антареса и… и…

В ту же секунду меня захлестнуло очередное воспоминание. Но в этот раз оно казалось четким и настоящим, словно происходило наяву.

Я чувствовал голод и пронизывающую злобу. Холод – единственное, что осталось в теле. Мои руки покрывались темной гнилью. Падшие отобрали осколок, и Света стало недостаточно. Искры разума все еще сражались с нагрянувшей Тьмой, но животные инстинкты гнали вперед – за добычей. Я не хотел губить, но чья-то сильная душа звала. Голод был нестерпимый. Последние капли сознания испарялись. Впереди появилась Сара. Она была на задании, уничтожила сплита и не замечала, как я подкрадываюсь к ней, умело сливаясь с тенью. Мне хотелось убить ее, поглотить разливающийся во все стороны Свет. У нее его так много, а у меня совсем ничего! Несправедливо! Он нужен мне!