Монстром буду я - [33]

Ручку двери за моей спиной дернули, но я ее крепко держу с этой стороны. Дверь дернули ещё раз, с такой силой, что, если бы не таскала по осени мешки с картошкой — никогда бы ее не смогла удержать. Она точно баба? Тощая такая, а во сколько силы, когда приспичило! Стоять так под дверью глупо, но перспектива того что баба эта меня тоже этим кинжалом вспорет, как этих бедолаг не оставляет выбора. Ещё раз дернулась дверь, а затем я услышала шипение и звук упавшей мебели. Ну все, главнокомандующий нашел ее — пора делать ноги. Дернулась в сторону, отпустив дверь, и поскользнулась с громким криком на луже крови. Хоть бы ковер постелили, сволочи! Чуть не запутавшись в платье, поднялась быстро, слегка замызгав планы в крови. Дверь в покои главнокомандующего резко открылась, когда я уже была на полпути к лестнице. Оглянулась, только когда после этого звука последовал бабский визг, не понятно кого: главнокомандующего или подозрительной бабы. Сама сомнительная красавица распласталась в крови ею же убитых, а главнокомандующий застыл на пороге, в одних штанах.

Только не говорите мне, что этот идиот снова попал на те же грабли? Тощая курица забарахталась в крови, пытаясь встать, пока главнокомандующий стоит себе и ничего не делает. Она же так убежит! Мужик, да что ты тупишь? Убей ее! Смотри, как обнаглела, твоих людей убила, а ты как последний…

— Да убей ее уже, идиот! — эта фраза вырвалась сама по себе и как только поняла, что сказала это вслух, решила ретироваться куда подальше.

Сверкая пятками, побежала по лестнице до нижнего этажа, только там выпачканная в крови петляя по комнате, заметила удивительную картину — все стражники валяются на полу. Думала обнаглевшая доска и их подрезала, так некоторые из них двигаются и храпят. Здесь и гадать не стоит, что мои бабушки постарались. Сами бабы нашлись на кухне, в полном боевом обмундировании со сковородками, скалками и кастрюлями наперевес.

— Деточка, это что кровь? — схватилась за сердце баба Люба.

— Цела, деточка? — закопошились бабки, окружив меня.

— Времени нет объяснять, нужно срочно уходить. Чем вы их так усыпили? — спросила, снимая с себя грязное платье и надевая рубашку с нижними штанами, а сверху кожаную броню.

— Сон травой, в поле деды нарвали, пока сено лошадям собирали, — ответила баба Галя, на скорую руку заплетая мне косу, завязала ее красной лентой.

— Все готово? — спросила, одевшись и взяв в руки меч.

— Да, но дочка ты уверена, что оно того стоит? Все-таки убивать беззащитных…

— Какие они беззащитные? Это не женщины и дети — это воины! Они в любом случае убьют нас, почему мы должны их жалеть? Хватит болтать, выдвигаемся!

Пускай и говорила так, но руки дрожали, когда староста отдал мне факел перед входом в катакомбы. Старики смотрели на меня с испугом, им никогда не доводилось принимать подобных решений, как и мне. Бросила факел без сожалений в разлитое масло, и пропитанные вином тряпки загорелись. О том, что дедушки и бабушки пожалели сереньких и оставили двери в замке незапертыми — знаю, но им об этом не говорю. Не дело это старикам забирать жизнь у тех, кто и не пожил совсем. Пускай пожар не заберет их жизней, большинство уже начали просыпаться, пока мы по катакомбам и подвалам двигались, за то отвлечет.

— Береги себя, дочка, — сказал старейшина, вручив мне впервые настоящий меч.

На глаза навернулись слёзы, но я улыбнулась, пообещала, что мы ещё встретимся, и их родные к ним вернутся. Мы разделились у речки, далеко от замка. Дедушки и бабушки ушли в лес, в самую чащу, а я осталась возле русла реки.

— Настасья, — зову свою подругу, смотря на собственную покрасневшую руку, — я достала планы. Где ты?

— Ну, наконец-то! Мне пришлось избавиться от хвоста. Почему так долго? Я в северной части, возле подножья горы.

Пришлось бежать на ориентир, чувство, что меня преследуют, здорово подгоняло. Легкие просто разрывает от боли, давно так не бегала. Все время оборачиваюсь, хотя погони, кажется, нет. Только когда выбегаю на небольшую поляну понимаю, что что-то изменилось. Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что все это время была в той черной дымке, но не замечала этого. Пускай чисто с внешней стороны она кажется непроглядной стеной, на самом деле внутри все так же, разве чуть темнее. Зачем это им надо?

— Любава? — слышу голос Настасьи и понимаю, что он слышится не в голове, только когда вижу белую дымку на ее ладошке, что освещает пространство вокруг нее.

Она обнимает меня, так что весь воздух из легких выбивает. Кряхтя, без лишних слов отдаю ей планы, она только мельком смотрит на них и небольшое кровавое пятно на бумаге. Ничего не говорит, только отдает бумаги мне обратно, для того чтобы создать из собственной крови черную птицу. Странные кровавые ритуалы магов всегда мне казались безбожными, даже жертвоприношение отца в храме менее отвратительно выглядит, чем это. Она разрезала свою ладонь и ждала, пока кровь накапает на траву, образуя круг из капель. Все это время я испугано оглядывалась, мне все время казалось, что серенькие из кустов вылезут.

— Все, готово! — объявила магесса, когда ее страшная птица подлетела и забрала у меня планы.