Монстром буду я - [30]

Стражники застыли в недоумении, не зная, как со мной быть и как ко мне обращаться. Вроде как в дорогом платье, а всего лишь кухарка — парадокс. Гордо вскинув голову, ударилась затылком о дверь за спиной и убрала тем самим волосы с лица. Меня еще не пробивало на смех, но, даже зная, как громко я смеюсь, без понятной для себя причины, медленно пошла к лестнице. Не бежала, чтобы не вызвать подозрений, а просто шла, не прекращая хохотать, как сумасшедшая. Да, костер меня ждет как никогда сильно. Даже когда возле самой лестницы знакомо скрипнула дверь в покои главнокомандующего, не подала вида, просто спустилась по лестнице, не прекращая смеяться. Моя истерика оборвалась резко, когда дошла до дедушек, к тому времени столпившихся возле кухни для своей очереди поесть.

— Что случилось дочка? Откуда платье сие странное? — спросил один из дедушек взволнованно, и только тогда до меня дошло, что только что я была на волоске от провала.

Судорожно вздохнув, вдруг поняла, что это не так страшно и трудно, как себе представляла. Сердце бешено стучало в груди, так что аж было больно, но мне нравилось это ощущение. Никогда не ощущала себя более живой и почему-то сильной.

— День «Зю», мои дорогие! День «Зю» настал! — объявила им тихо, наконец, собравшись с мыслями.

— Как? Уже? — прохрипели в испуге дедки, слегка вгоняя в ступор их сереньких стражников.

— Да, уже, так что будьте добры, соберитесь! У нас на ужин уха, и я очень надеюсь, мы не задохнемся в нашей камере ночью от ваших газовых атак!

Последнюю фразу я говорила только, чтобы отвлечь стражников, хотя те и так на меня странно смотрели, даже сильнее чем обычно. Мы зашли в кухню шумной толпой, где меня обступили бабушки, перепуганные моим длительным отсутствием.

— Ты где была? — выдал наш суровый повар, на этот раз с надетыми штанами.

— Платье искала, — с невинным видом ответила ему, — как Вам? Красавица?

Закружилась посреди кухни, только для того чтобы отвлечь внимание толпы от взволнованного шепота стариков.

— Не то слово, — услышала за спиной и резко остановилась.

Маратик смотрел на меня с прищуром, как-то очень нехорошо. На спине выступил холодный пот, это не он ли шел по моим пятам, после моего вероломного смеха? Чувство, что сейчас случится что-то очень плохое, так и застыло в воздухе.

— Тебе бы только бездельничать, — выдал повар недовольно, не замечая, как напряглись все старики и я.

— Что есть, то есть, — согласила с издевкой и только после этого отвернулась от помощника главнокомандующего, как, будто не замечая его тяжелого взгляда.

— Скорей бы поесть, — выдала с улыбкой, как можно более не натянуто.

Есть на самом деле не хотелось, даже для того чтобы серым меньше досталось. Возможно это такой психологичный фактор, но я винила во всем не только Ферера, но и свою толстую задницу, раньше принимаемую у меня за фигуру. Если бы была худой, как эта швабра серая, никто бы не сказал, что я ворую еду при штабе. Не для себя старалась, а они решили, что себе брюхо набивала. Козлы, что есть козлы!

— Держи, внученька, — пробормотала баба Люба с улыбкой, подсовывая мне уху в большой тарелке.

— Вы, — резко выдал Маратик, заставляя вспомнить о том, что он никуда не ушел.

Судя по тому, что меня еще не скрутили, о том, что я была в покоях главнокомандующего, он не знает. Или нет? Ведет он себя больно странно, с ним все время приходится быть на стороже. Поворачиваю к нему свою голову, показывая, что понятия не имею, что он хочет.

— Нашу встречу придётся ускорить, так что пойдемте.

Странная фраза, странная интонация, но главное это возможность достать ключ и планы. Не раздумываю ни секунды, поднимаясь из-за стола, следую за сереньким. В этот раз до его кабинета мы шли быстро, никем не остановленные. Это я сначала думала, что до кабинета, только на нужном этаже он неожиданно открыл другие двери, пропуская меня внутрь первой. Это была спальня, а после увиденного в покоях главнокомандующего я даже испугаться не смогла. В комнате царил полумрак, пока серенький лично не подошел и запалил несколько свечей возле кровати. Огромной такой кровати, с голубыми расшитыми золотом простынями и одеялами. Да у его главнокомандующего было попроще, черное из шёлка, вот об этом поведала помощнику, без зазрения совести садясь на кровать. Как его глазки то заблестели, женское лицо скривилось, но ничего не сказал. Очень бодренько подошел ко мне и попытался тронуть, но тут же получил по рукам.

— У вас, сереньких, не принято ухаживать за женщинами? Вином бы вашим угостил, или что вы там пьете.

Говорила я это с улыбкой, старательно изображая безучастность и надменность. Серенький отвернулся и пошел к камину, где на маленьком столике стояла бутылка с тем винцом, которое я так и не попробовала толком. Он взял его надменно, как будто делая мне огромное одолжение. В тот момент, когда он за ним наклонился, моя рука полыхнула болью. Метка жутко заболела, но в этот раз я не кричала, только зубы сцепила со всей силы на мгновение.

— Сколько времени? — спросила, озираясь по комнате в поисках часов.

— К чему нам считать время? — с иронией произнес Маратик.