Монстр - [49]

В репортерских отчетах перепевались старые выдумки о том, что Элизабет, связавшись с какой-то сектой или культом, оставила уже троих детей у порога родительского дома. Фритцль не знал, что отчет передается также по местному радио и уже успел просочиться в национальные средства массовой информации.

«Немедленно свяжитесь с полицией!» — этого Фритцль не ожидал. Он думал, что призыв о помощи ограничится радиостанцией больницы. Это означало, что последуют новые вопросы, ответов на которые у него не было. Он не знал, что офицеры, расследующие случаи исчезновения и дурного обращения с детьми, уже образовали специальный отдел, занявшийся этим загадочным случаем; они располагали поддельными письмами Фритцля и уже вступили в контакт со специалистами по сектам и культам, которые могли помочь пролить свет на то, куда исчезла Элизабет. Все расспросы и расследования быстро зашли в тупик, потому что в такой маленькой стране, как Австрия, число подобных групп можно сосчитать на пальцах обеих рук.

Манфред Вольфарт, епархиальный священник Святого Пельтена, который отслеживал секты и культы, заметил полицейским, что лучше бы они обратились к нему в 1984 году, когда загадочно пропала дочь Фритцля. Секты, с которыми он связался, сотрудничали с полицией, но никто из сектантов не знал о женщине по имени Элизабет.

Фритцль вполне справедливо полагал, что все быстро выходит у него из-под контроля; возможно, дать Керстин умереть было наилучшим выходом. Правда, он не знал, что Элизабет, Штефан и Феликс у себя в подвале смотрят телерепортаж. Сразу после передачи Элизабет чувствовала себя такой бессильной, как никогда раньше. «Только ее мать может помочь нам», — сказал врач с приятными манерами и добродушным лицом. Она понимала, что должна увидеть дочь, но чего можно было ждать от человека, у которого ледышка вместо сердца?

В самом начале своего заключения Элизабет много раз умоляла отца освободить ее, но все тщетно. А что может теперь заставить его передумать? Колоссальная решимость зрела в ней по мере того, как власти, двадцать четыре года пребывавшие в сонной апатии, наконец-то затеяли запоздалое расследование, включавшее допрос в участием Йозефа Фритцля на Иббштрассе, 40.

«Я был наверху, в квартире, когда вдруг услышал какой-то шум на лестнице, — лгал он детективам, которые ждали его в больнице, когда он пришел навестить Керстин в воскресенье. — Я вышел проверить, в чем дело, и увидел эту девушку, безвольно прислонившуюся к стене. Состояние у нее было ужасное, а в руке она сжимала записку. Ее могла послать моя дочь, Элизабет. Она давно уже сбежала из дома — видимо, покатилась по наклонной плоскости. Она подбрасывала нам своих младенцев, и мы с женой воспитываем их — это все, что мы можем сделать. Но представляете, в каком Элизабет состоянии, если довела свою собственную дочь до такой болезни?»

Всегда будучи ловким сказочником, он вытащил еще одно письмо — так фокусник вытаскивает кроликов из цилиндра. Это была записка, которую он вынудил Элизабет написать в январе 2008 года. В ней было сказано, что ее сын, Феликс, очень болел в сентябре, вплоть до эпилептических припадков и симптомов паралича, но поправился. У Керстин, говорилось в письме, тоже проблемы со здоровьем, включая циркуляторные нарушения и колющие боли в груди. Далее в письме сообщалось, что Элизабет, Штефан и Феликс скоро вернутся домой.

Письмо было использовано для поддержания старой лжи, и Фритцль извивался как угорь, стараясь всеми правдами и неправдами держать полицию подальше от своего дома. Позднее полицейские офицеры признавались, что Фритцль показался им как и доктору Рейтеру, подозрительным. Но письмо было приобщено к делу. На очень краткое время Фритцль преуспел, сбив полицейских со следа.

На конверте стоял почтовый штемпель города Кематена-ан-деп-Кремс, находившегося километрах в семидесяти от Амштеттена. Фритцль отправил его самому себе, когда ездил за покупками для своего подземного клана. Естественно, никому из врачей и в голову не пришло, что в окрестностях Кематена могло сохраниться хоть какое-либо воспоминание о женщине по имени Керстин. Полиция впадала все в большую растерянность. Существовала ли когда-нибудь эта таинственная секта? Тогда отцу Вольфарту и показали январское письмо Элизабет, записку, где говорилось о болезни Керстин, и ту, что была при ней. Содержатся ли в письмах какие-либо зацепки относительно того, где может находиться написавшая их женщина, спрашивала полиция. Тон и выбор слов предположительно сектантские? Вольфарт изучил письма, написанные от руки каллиграфическим почерком, состоящие из «до крайности гладких, отшлифованных и не очень искренних предложений; письма казались написанными под диктовку». «Это не улика, свидетельствующая о вовлеченности в секту», — сказал Вольфарт.

Полиция решила сфокусировать внимание на Амштеттене и на Йозефе Фритцле в частности. «Мы не спускали с него глаз, — поясняет полковник Польцер. — В понедельник или вторник на следующей неделе — не помню точно — мы обдумывали версию о том, что у детей, которых Элизабет на протяжении нескольких лет оставляла у родного порога, могут быть разные отцы. Поэтому мы решили устроить тест на ДНК для всей семьи: Фритцля, „верхних“ детей, Керстин и Розмари. Отказался только Фритцль. „Некогда“, — ответил он. Разумеется, такое поведение сделало его еще более подозрительным.