Мономах — страж земли Русской - [5]

Тем временем и Олег Гориславич не собирался утихомириваться. Он пошёл к городу Мурому и там сразился с дружиной одного из сыновей Владимира Мономаха. Изяслав Владимирович был уже взрослый, княжил самостоятельно.

– Не стой у меня на пути, сынок, – с угрозой сказал ему Олег. – Твой отец выгнал меня из Чернигова, так что я сяду здесь! А ты ступай прочь.

– Ты меня с места не сдвинешь, крёстный, – в тон ему ответил гордый Изяслав. – Только если убьёшь в бою!

Давным-давно, когда Олег ещё не был в раздоре с Владимиром, он стал крёстным отцом старших сыновей Мономаха. А ведь духовное родство считалось на Руси крепче родства по крови. И вот теперь крёстный и крестник готовы были сойтись в битве!

В лютой сече Изяслав погиб. Хотя и не сам Олег убил юного князя, но грех сыноубийства лёг на него. Только Гориславич нисколько не устрашился своего деяния. Напротив, победа в битве будто придала ему сил. Он стал захватывать город за городом в Муромской и Ростовской землях, уже воображая себя хозяином всего этого края Руси.

Но недолго улыбалась Олегу удача. Другой сын князя Владимира – Мстислав пошёл против него с большим войском и разбил Гориславича в сражении. Олег уже собирался с позором бежать из пределов Руси. Но его остановило письмо Мономаха.

Такого события на Руси ещё не бывало. Мономах не только не хотел мстить и наказывать кровного врага, но даже призывал помириться! Сражённый горем князь Владимир нашёл в себе силы по-христиански простить убийцу своего сына. Он лишь попросил Олега покаяться перед Богом в этом страшном грехе. «Тогда и сердце моё обратишь к себе, и княжение добром получишь, – писал Мономах. – Не враг я тебе, не мститель. Если же я сам грех совершил, когда пошёл против тебя к Чернигову из-за поганых, то в том я каюсь… Не хочу зла, но добра хочу своей братии и Русской земле».

Владимир снова звал Олега на общекняжеский совет. И на этот раз Гориславич, изумлённый таким смирением Мономаха, согласился. Теперь ему не нужно было бежать с Руси. Надо было лишь отбросить свою гордыню и протянуть руку братьям.

Хрупкий мир

Много усилий приложил Владимир Мономах, собирая князей всей Руси. Задуманное вполне удалось ему. В городок Любеч в 1097 году съехались все старшие Рюриковичи. Горожанам оставалось только изумлённо глазеть на это небывалое княжеское собрание. Тут были и Святополк киевский, и Давыд смоленский, и пристыженный Олег Гориславич, и князья западных русских земель.

– Договоримся, братья, – сказал им всем Владимир Мономах, – чтобы нам не передраться впредь до смерти, каждый отныне пусть держит ту землю, которой владел его отец и на которой сам сидит, а на иные пусть не смотрит. Поклянёмся в том на святом кресте перед Христом-Богом. В единении сердец наших будем отныне блюсти землю Русскую от врагов.

Князьям пришлись по душе эти слова. Они и сами стали удивляться: «Зачем мы губим землю отцов и дедов наших, устраивая меж собой раздоры?» И все, целуя крест, поклялись, что впредь не будет этого междоусобного безумия на Руси.

– Если отныне кто на кого войной пойдёт, против того будем все мы и честной крест Христов! – говорили они друг другу.

Князь Владимир был доволен. Ему удалось убедить собратьев в том, что и государственные дела надо основывать на христианских заповедях, а не на злом своеволии. Что только та власть сильна, которая держится на правде Божьей – на миролюбии и на братской любви. И что все споры-раздоры можно решать не силой оружия, а переговорами на княжеских съездах.

Да только сразу же после любечских клятв Мономаху довелось испытать страшное разочарование. По его великим замыслам был нанесён предательский удар! Не успели ещё все князья разъехаться по своим городам, как один из них, правивший на Волыни, подговорил киевского Святополка на злодеяние. Они хитростью заманили князя Василька Теребовльского, схватили его, а затем ослепили, чтобы завладеть его землёй.

Узнав об этом преступлении, Владимир Мономах ужаснулся.

– Не бывало ещё на Руси такого зла! – воскликнул он. – Это дьявол, не желая добра человеческому роду, ввергает нож между нами!

Не медля князь Владимир послал гонцов к Давыду и Олегу, чтобы те собирали войска и шли к Киеву.

– Исправим случившееся зло, как клялись в Любече. Ибо если не исправим этого, то ещё большее зло встанет меж нами, и начнёт брат брата закалывать. И тогда погибнет Русская земля – придут половцы и возьмут её.

Дружины отмстителей за совершённое зло подошли к Киеву. Святополк же, струсив, хотел бежать из города. Но собственные бояре и все киевляне его не пустили. А митрополит Николай, глава Русской Церкви, отправил к Владимиру Мономаху переговорщика – престарелую мачеху князя, которую тот любил и почитал как мать. Вот что передала княгиня на словах от всего стольного града:

– Молим тебя, князь, не губите Русскую землю, которую собирали великим трудом ваши отцы и деды. Если начнёте сейчас войну, то поганые этому только обрадуются и станут ещё злее мучить Русь.

Мономах был сражён таким доводом – ведь это его собственные слова и мысли! Опечалившись, он сказал:

– Воистину сами мы губим Русь.