Моногамия - [35]

Спрашиваю Алекса:

— Ну и сколько ты уже тренируешь себя?

Он смотрит вопросительно на меня. Не отвечает. Я настаиваю:

— Как долго твоя воля не сдаётся? — я улыбаюсь.

— Мы можем не говорить об этом?

— Хорошо, я не буду. Извини.

Делаю глоток белого вина — оно изысканно в своём аромате и вкусе, выгодно отличается от наших вин тем, что алкоголь практически не ощутим, поэтому букет его вкуса раскрывается ярче и глубже. Я наслаждаюсь вином, и от этого мои губы принимают тот вид, который они могут иметь только лишь в случае неподдельно искреннего удовольствия… Алекс смотрит на них, похоже, он уже парализован и окончательно потерял с таким трудом удерживаемый контроль над своим разумом, ведь мои губы — это то, что возбуждает его больше всего, и мне давно известно об этом.

Мне уже жаль его, потому что выглядит он на самом деле жалостливо… А Алекс, не отрывая своего взгляда от моего рта, внезапно признаётся:

— Два месяца…

— Верится с трудом в это, — отвечаю я, а он мученически отворачивается.

Нам приносят еду: Алекс ковыряет вилкой улитку набитую чем-то противно зелёным, но так и не прикасается к ней, делает глоток вина, и спрашивает, долго ли я буду есть. А я отвечаю, что долго, ведь у меня огромный стейк в яблочном сиропе — невыносимо вкусное кулинарное произведение. Я медленно расчленяю его на кусочки и поглощаю их также медленно, наслаждаясь вкусом, и от этого закатываю глаза. Алекс не сморит на меня, он уставился снова в окно, за которым из-за темноты ничего не видно, кроме мелькающих белых и красных огней пролетающих мимо авто…

Я говорю:

— Знаешь, я против вегетарианства. Зачем нам, плотоядным, отказывать себе в удовольствии? У нас ведь итак их не слишком много, а жизнь такая короткая!

В меня метнулся свирепо-похотливый взгляд, и я понимаю, кажется, от бастионов уже ничего не осталось, а глубокий ров пересох — мы на подступах к цели…

Но Алекс — необычайно волевое создание. Он зафиксировал взгляд на своём полном дорогого белого вина бокале, блюдо его нетронуто и одиноко страдает от бесцельного ковыряния вилкой.

Imagine Dragons — Radioactive — обязательно

Думаю: надо развлечь бедолагу. Отрезаю кусок телятины покрупнее, обмакиваю его в яблочный соус и говорю:

— Не хочешь попробовать стейк? Уверена, он намного вкуснее твоих зелёных улиток!

Алекс поднимает на меня глаза — в них мука, я соблазнительно открываю свой рот и кладу в него кусок телятины, он заворожено наблюдает за этим, а я медленно и грациозно поднимаюсь, подхожу к нему, беру за подбородок и передаю этот кусок ему, наши губы при этом соединяются плотнее некуда…

Мог ли он отказаться? Конечно, нет! Для меня это был беспроигрышный вариант, потому что я знаю и уже давно: все, что касается моего рта — мощнейший стимулятор буйной сексуальной энергии Алекса. А вот даосские учения, скорее всего, об этом не знают, а Аюрведа не ведает…

Это моё деяние сражает Алекса окончательно, он вскакивает, кидает на стол деньги, хватает меня за руку и тащит к выходу, мы буквально запрыгиваем в машину, припаркованную в относительно тёмном и безлюдном месте. Спинки сидений одновременно плавно опускаются — у Алекса всегда дорогие машины. Его губы страстно, жадно, несдержанно терзают меня, мне кажется даже, он слегка укусил меня за бедро, но так, что я совсем не почувствовала боли, а только распалилась ещё сильнее… Его руки лихорадочно стягивают моё платье, срывают моё бельё — теперь ему придётся купить мне новое…

А я внутри себя торжествую! Все запущенные мною ракеты попали в цель: сдержать этого самца уже невозможно… Его руки на моей талии, мои ладони — на его могучей, горячей, сексуально разрисованной чёрными волосами груди… Он толкает меня и толкает страстно, сильно, вонзается в меня, а я будто по глотку утоляю невыносимо мучавшую меня доселе жажду. Лицо его искажено наслаждением, он выгибает спину, всё его тело будто прошибает током, и, наконец, я слышу его усиленно сдерживаемый стон, его рот раскрыт, слегка припухшие губы рисуют страстное «О», но он запрещает им это, лихорадочно закусывая одну, но скрыться ему не получится, ведь я уже чувствую длительную интенсивную пульсацию внутри себя…

К чертям тантрический секс и даосские техники по сбережению мужского семени во имя просветления и мастерства управления тела сознанием — нет ничего прекраснее, сладострастнее, неповторимее задуманного природой совокупления мужского и женского с естественным завершением во имя продолжения рода человеческого… Ведь то, что следует далее, говорит само за себя: лицо мужчины светится, его пылкие губы сладко и медленно растягиваются в улыбке удовлетворения… Он с неповторимой нежностью лоснится, целует свою женщину, осыпая её лицо, шею и плечи своими поцелуями счастья, ведь теперь именно его нужно куда-то девать… Его глаза, счастливые, сытые, смотрят в мои, а я закусываю ехидно губу и улыбаюсь ему… Ну и что, что я разгромила его даосский замок воздержания, главное то, что он счастлив сейчас в эту секунду, что его рука держит мою, что его сердце готово выскочить из груди не от напряжения сдерживаемой сексуальной энергии, а от бесконечного потока излучаемого им счастья…