Моногамия - [157]

— Я знаю, кто вы, почему вы не пытаетесь встретиться с НИМ другим из способов, доступных вам?

— Я звоню, он трубку не берёт, а мне нужно срочно с ним переговорить, — отвечаю я удивлённо, и ещё не до конца понимая, в чём интрига.

Она покачала головой и тихо сказала:

— Конечно, ОН не на объекте. Это стандартный ответ для лиц женского пола, — и тут она многозначительно посмотрела мне в глаза, затем кивнула на заплаканную девушку. — Таких здесь много и охрана даёт нам чёткие инструкции насчёт того, как себя вести. За нарушение — жёсткие увольнения.

Я только проговорила:

— Какой кошмар! Они вот так ждут его в фойе?

— Да. Такая картина здесь обыденная вещь. Иногда они даже встречают друг друга здесь, но не все конечно так рыдают, некоторые просто ждут. Только он никогда не пользуется центральным входом: есть семь других способов войти в это здание.

— Ясно. Спасибо за информацию. Я найду другую возможность связаться.

На душе у меня было немыслимо горько и тоскливо: сегодня я — одна из них, отвергнутых, несчастных, одиноких, безнадёжно больных им…

Я забрала руку и собралась выходить, но женщина остановила меня:

— Постойте. Сейчас я сделаю один звонок.

Она отошла в сторону, но я всё равно услышала часть разговора:

— Да, это важная персона. Думаю тебе лучше спуститься и поговорить с ней. Как хочешь, но смотри, чтобы у тебя не было потом проблем. Да, да, абсолютно уверена. Хорошо.

Она с довольным видом положила трубку и сказала:

— Кажется, мне удалось всё устроить, сейчас за вами придёт его личный секретарь.

Личный секретарь — девица с шикарным лицом и невероятно длинными ногами в строгом чёрном, брючном костюме. Эта дама выглядела скорее не как секретарь, а как директор. У неё были необычные, плавные, уверенные движения, и они завораживали. Она жестом приказала мне следовать за ней, мы прошли в отдельную комнату в фойе, и она снова жестом указала на место напротив неё и начала свой допрос:

— Кто вы?

Я назвала имя, нарочно используя свою бывшую фамилию, имя Алекса. Она:

— Я хорошо знаю миссис Александр Соболев, она часто бывает здесь, и это не Вы.

— Я бывшая миссис Соболев, до сих пор использую прежнее имя.

— С какой целью вы просите о встрече?

— Я не прошу встречи, я пришла поговорить с ним по личному вопросу.

Она подняла бровь и изрекла:

— Если мистер Соболев будет решать все личные вопросы, какие возникают к нему у нежных барышень, боюсь, ему некогда будет работать.

— А я боюсь, милая девушка, вы окажетесь без работы, если в решении моего вопроса мистер Соболев не примет участия, ведь произойдёт это по вашей вине, — мой голос был жёстким как металл, и её это убедило. Угроза потерять, очевидно, очень хорошо оплачиваемое место напугала её.

Мы поднялись вместе на этаж номер 40, это личный этаж Алекса. Я была уже тут однажды, давно, и тогда меня все секретарши встречали улыбкой и тут же провожали самым кратчайшим путём к НЕМУ. Как всё изменилось… Я осталась ждать в фойе «личного» этажа, а «личный» секретарь удалилась на переговоры по поводу «личной» встречи с моей персоной.

Вскоре они вышли вдвоём из двери, где, я знала, за двумя тамбурами, находился конференцзал. На личном секретаре не было лица, она явно получила нагоняй, подошла ко мне и сухо изрекла:

— Прошу извинить меня за задержку, миссис Соболев.

Алекс при виде меня поднял удивлённо бровь, затем, когда он отвернулся, я успела заметить, как он расплылся в улыбке, и искренне не могла понять, чему он радуется. Все вместе мы направились к его кабинету, в котором я, к слову, не была ещё ни разу. Личный секретарь шла позади нас, низко опустив голову. У меня был шок от того, какая дисциплина здесь.

Мы вошли в кабинет вдвоём, секретарь осталась у двери, очевидно, ожидая, пока я выйду.

Кабинет Алекса был шикарен и, как всегда, огромен и полупрозрачен. Это его стиль и он прослеживается во всех его творениях. Простор, много стекла, много света, минимум предметов и мебели. Он предложил мне присесть на белоснежном диване, сам расположился напротив на таком же. Меду нами — небольшой стеклянный столик в стиле хай-тек. Здесь, очевидно, случались встречи в не столь деловой обстановке, как в конференцзале. В голове пронеслось: «Зря я тогда не выбрала кабинет, тут намного удобнее было бы на этих диванах…» Алекс сидел в необычной близости ко мне, и лицо его светилось, хотя я заметила, он изо всех сил старался не улыбаться.

— Ты всё ещё пользуешься моим именем? Должен признать, это чертовски приятно!

— Только здесь, иначе к тебе не прорваться.

— Извини за это, я виноват, недостаточно убедительно инструктирую персонал.

— Как раз через чур убедительно, я бы сказала.

— Хорошо, я понял. Давай к делу, меня ждут в конференц-зале мои люди.

— Если я отвлекаю тебя от важных дел, я могу подождать или зайти попозже.

— Все самые важные дела у меня в семье.

— Я больше не являюсь твоей семьёй. Я хочу переехать из дома на берегу в какое-нибудь другое место. Я испытываю серьёзный дискомфорт от нашей большой шведской семьи.

Лицо Алекса в одно мгновение помрачнело, игриво сдерживаемую улыбку словно смело смерчем, он сник, осунулся, и мне даже показалось, будто под глазами у него моментально пролегли тёмные круги. А может они и были там, только я сразу не заметила. Он сосредоточенно потёр пальцами переносицу, прикрыв глаза, затем откинулся на спинку дивана, и холодным, совершенно ледяным тоном произнёс: