Моногамия - [135]

Так вот при всём этом, я с полнейшей уверенностью могу сказать, что Николь хуже своего братца раз в десять. Она ничего не делала напролом, но всегда добивалась своего вероломно манипулируя взрослыми и доводя меня этим до бешенства. С ней тоже мы были в контрах, но на уровне гораздо более изощрённом, чем с Генрихом, и я всегда проигрывала, даже несмотря на то, что была старше на целых четыре года…

Я и сейчас не перестаю удивляться тому, сколько женской хитрости и мудрости было заложено в маленькой белобрысой головке Николь. Она всегда получала то, что хотела: её природная способность добиваться своего любой ценой, помноженная на талантливо выращенный в ней родителями эгоизм «младшей сестрёнки», давала, порой, сногсшибательные результаты. Выучившись в Новосибирске на актрису, Николь стала звездой местного пошиба, оказалась женой сибирского миллиардера, державшего разнообразный крупный бизнес во всём регионе, купалась в деньгах, как вареник масле и тешила гордость честолюбивых родителей. Но Николь имеет характер. Ей не нужен мужчина с деньгами, ей нужен любимый мужчина с деньгами. Поэтому она, не долго думая, покинула своего миллиардера, отнюдь не престарелого, а достаточно импозантного, спортивного и подтянутого мужчину старше её на 20 лет и имевшего до Николь семью с тремя сыновьями. Ушла она не с пустыми руками, а с огромной квартирой и миллионами, о количестве коих меня в известность не ставили.

Ну и, как водится, будучи женой миллиардера, Николь обо мне и не вспоминала, детство осталось в прошлом, а во взрослой жизни общаться у нас не было ни времени, ни желания, ни поводов. Так было до тех пор, пока женой миллиардера не стала я. А я стала женой красивого миллиардера, страстного, молодого, сексуального, сверкавшего тёмными глазами и зовущей сексуальной улыбкой со страниц таблоидов, переводы коих можно было найти и в киосках Новосибирска. Кроме того, её миллиардер был в рублях, а мой миллиардер — в долларах…

Поэтому, обнаружив давно забытую двоюродную сестру на фото в рубрике «Светские сплетни», Николь вначале не поверила своим глазам, а затем, подумав, запустила поиск в интернете, где и нарыла ещё десятки подобных фотографий: на них мы с Алексом просто стоим держась за руки, целуемся, загораем на яхте в обнимку, сидим, прижавшись друг к другу в мягком диване на элитной вечеринке и так далее и тому подобное.

Сестра позвонила мне в три часа ночи, по причине разницы во времени — забота о комфорте других людей никогда не входила в число её добродетелей. Сестра не спросила разрешения приехать в гости, сестра поставила в известность о том, когда её следует встретить в аэропорту.

Встречать Николь отправился Стэнтон, личный воитель Алекса, который вместо номинальной своей обязанности водителя выполнял у нас в основном работу мальчика на побегушках, потому что Алекс любил и водил сам. Держал он Стэнтона исключительно на случай тех вечеринок не у нас дома, где Алексу необходимо будет пить спиртное, чего он практически никогда не делал, а Стэнтон практически никогда не работал.

Приезд сестры Николь был тем самым днём, когда Стэнтону пришлось поработать. Доставив сестру в целости и невредимости, он сообщил мне, что если бы женой босса была «эта девица», он уволился бы в первый же день.

Николь оказалась красивой, очень: у неё огромные синие глаза, маленький нос, вздёрнутые к верху изящные брови, светлые, слегка пепельные необыкновенного оттенка волосы, длинные и всегда аккуратно уложенные, идеальная фигура и шикарная, полная грудь. Не грудь, а мечта. И глаза у неё просто сказочные. Небесные.

У меня сразу же испортилось настроение — это не сестра двоюродная приехала погостить, это Господь Бог послал мне очередное испытание.

Николь разыгрывала из себя ангела: навезла подарков мне и детям, но больше всего, почему-то для Алекса, один из которых, шарф, она связала собственными руками, в чём я не уверена, отнюдь. Николь была милой, без стеснения обнимала и целовала меня (человека, которого не видела лет эдак десять), признавалась в любви и сожалениях о том, что мы не ладили в детстве, а зря, ведь жизнь злая штука, кроме как близким, родным людям доверять больше никому нельзя…

Когда вечером Алекс появился дома, у Николь был шок. Увидев его, снимающего обувь в холле, (так как Лурдес начала ползать, мы решили по мещански разуваться и ходить по дому без обуви), красивого, современного, делового и молодого, что для неё было едва ли не основным достоинством миллиардера, Николь застыла в немом оцепенении… В ту же секунду я поняла, что меня ждут неприятности. Судя по взгляду Алекса, неохотно приобнявшего бросившуюся ему на встречу родственницу, он тоже это понял. А Николь тут же сообщила:

— Алекс, в жизни ты ещё красивее, чем на фото, ты просто сногсшибателен, — и залепила его горячей сибирской улыбкой.

Он вымучил ей в ответ тоже некое подобие улыбки, поцеловал меня и удалился переодеваться. В следующий раз Николь удалось полюбоваться моим мужем только за ужином, который он быстро съел, и сразу же ушёл общаться с детьми. Николь тут же объявила, что обожает детей, и так как Бог не дал ей своих, она с удовольствием удовлетворит свой материнский инстинкт, наслаждаясь моими отпрысками.