Монмартрская сирота - [42]

Мало-помалу стали съезжаться гости.

Лакей, весь в галунах, торжественно провозглашал имена и титулы прибывших.

Почти все мужчины были высокого роста, худые и костлявые, с лицами, на которых лежал отпечаток распространенных среди янки желудочных болезней.

Дамы, разодетые в розовые цвета всевозможных оттенков, были, напротив, очень хороши, стройны и элегантны и держались обычно по отношению к мужчинам несколько свысока.

Молодая хозяйка представляла своего гостя прибывающим гостям, забавляясь их изумлением при виде попавшего в ее роскошный салон ковбоя.

— Мистер Стальное Тело, Король Прерий, — рекомендовала она его.

Стальное Тело, обмениваясь рукопожатиями, отвечал на них с такой силой, что менее крепкое плечо могло бы вывихнуться, и, казалось, был очень доволен этой процедурой.

Мужчины с завистью смотрели на его мужественную красивую фигуру и досадовали на внимание, которым окружала его хозяйка, а женщины и девушки расточали ему улыбки и, не стесняясь, любовались им.

Гости, казалось, уже собрались, когда лакей вошел в гостиную и объявил:

— Дон Фернандо Дуранго-и-Монтемагор-и-Лас-Эскальдас!

Вошел молодой человек в черном фраке. На перекинутой через плечо повязке из тонкого черного шелка покоилась раненая левая рука.

Стальное Тело тотчас же узнал в нем того всадника, который пытался накинуть лассо на Элизу во время осады таверны Джошуа.

— Все гости давно уже в сборе, дон Фернандо! Одного вас пришлось ждать.

— Простите, дорогая Диана, — пробормотал он, смущенный подобным приемом.

«Диана, — подумал Стальное Тело, — какое прелестное имя у этой женщины!»

Иронически улыбаясь, молодая женщина представила их друг другу:

— Дон Фернандо Дуранго… Мистер Стальное Тело…

Ковбой, решивший отложить старые счеты, собирался обменяться рукопожатиями, но дон Фернандо, сжав губы, удостоил его лишь высокомерным полупоклоном.

В ответ Стальное Тело, смерив его взглядом с ног до головы и спрятав руки в карманы, пренебрежительно кивнул головой.

Мексиканец — только у мексиканца может быть столько имен — слегка побледнел, чувствуя на себе взоры присутствующих, но старался не подавать вида, что заметил оскорбление, хотя подрагивание губ и сверкание глаз выдавали его.

Он подошел к молодой хозяйке и предложил ей руку, чтобы проводить в столовую.

Но тут подошел Стальное Тело.

— Мне кажется, сударыня, — произнес он, кланяясь с ловкостью и непринужденностью светского джентльмена, — мне кажется, что вы изволили оказать мне честь быть сегодня вашим кавалером?

— Вы опоздали, мой дорогой Фернандо, — сказала она мексиканцу с издевкой. — Я нахожусь в распоряжении мистера Стальное Тело.

И быстрым движением она оперлась на руку ковбоя как раз в тот момент, когда метрдотель, широко распахнув дверь, произнес обычную фразу:

— Кушать подано!

Все направились в столовую.

Роскошь и оригинальность ее обстановки вызвала возгласы изумления даже у американцев, которых трудно чем-нибудь поразить.

В комнате господствовал розовый цвет.

Это была симфония розовых тонов.

Розовые скатерти, розовые салфетки, розовая посуда, поставленные только лишь для украшения розовые свечи, так как столовая освещалась электрическими лампочками, сделанными в виде роз. Ковры, живопись, потолок, эмалированные приборы, стаканы, графины — все было розового цвета или покрыто розами. Даже сосуды, в которых замораживалось розовое шампанское!

Прекрасная Диана заняла место между Стальным Телом, который сидел по правую руку, и доном Фернандо — по левую.

Со всех сторон раздавались похвалы оригинальному и утонченному вкусу хозяйки; только Стальное Тело не сказал ни слова о празднике.

Это немало удивляло молодую женщину, и она, наконец, спросила:

— Ну что, мистер Стальное Тело, что вы скажете о моем обеде?

Он оторвался от розового ракового супа, над которым добросовестно трудился, и, не задумываясь, ответил:

— Что сказать? У вас богатая фантазия, если придумали такую штуку!

Подобная оценка, данная кем-либо другим, а не Стальным Телом, искренность которого ей очень нравилась, произвела бы на нее весьма неприятное впечатление.

«Дикарь прав! — подумала она. — Это, пожалуй, и в самом деле „штука“, при виде которой парижанка лишь пожала бы плечами».

Обед был в разгаре.

Мужчины поглощали блюдо за блюдом с поразительной торопливостью, точно их ждали дела, а женщины, не спеша, с аппетитом ели, охотно запивая розовые яства шампанским.

Стол был великолепен, но не хватало главной приправы — веселья.

Янки — истые сыны всяких спекуляций, и было бы пустой тратой времени ждать от них остроумия.

Дамы слегка флиртовали, но на лицах их все-таки была написана мертвящая скука.

Стальное Тело много ел и пил за четверых.

Веселый от природы, он острил и шутил, но американцы сохраняли мрачный вид: из-за вечных дел им некогда было ни есть, ни спать, ни смеяться, ни мыслить.

Одна лишь Диана разделяла его настроение, и из всего общества только они, казалось, были веселы. Чем живее шла их беседа, тем все больше вытягивалось лицо Фернандо и тем угрожающе сверкали его глаза.

Хозяйке было все же неприятно, что гости никак не могли оттаять.

Стальное Тело посоветовал подлить алкоголь в шампанское, и она, весело хохоча, попросила у гостей извинения и вышла из-за стола, чтобы лично проследить за тем, как будут готовить смесь.