Монгол - [95]

Наконец Тогрул хлопнул в ладоши, и звук получился сухой и нетерпеливый. В покои вошел и коснулся головой пола у ног старика огромный, жирный, обнаженный до пояса евнух. На серебряном поясе у него болтался кривой кинжал.

— Пусть мой сын Талиф придет ко мне!

Талиф был старшим и любимым сыном Тогрула, первенцем главной и любимой его жены. Талиф вошел в покои отца. Это был высокий, сухощавый, молодой темнокожий человек с узкой головой, покрытой гладкими волосами. Он имел хитрое лицо священника и считал себя великим поэтом, заимствуя для своих сочинений строки из поэзии Омара Хайяма.[9] Наряд Талифа был изысканным и немного женственным, а руки его украшало огромное количество колец. Он не страдал от излишней стыдливости и был очень злым и весьма хитрым и увертливым. Тогрул-хан прощал ему поэзию и наряды, сын нравился отцу своей жадностью и проницательностью. Старик, как ни старался, никогда не мог его обмануть.

Тогрул знаком приказал сыну, чтобы тот сел, и даже сам налил ему в хрустальный бокал приправленного специями вина. Пока сын пил, старик любовался им. Ему нравилось его темное узкое лицо, живые, бегающие, черные, глубоко запавшие в глазницы глаза и узкий лоб. На впалых щеках Талифа пролегли глубокие морщины, делавшие его лицо более умным и сдержанным. Казалось, что он перенес сильные страдания. Даже когда ему было хорошо, его тонкие губы постоянно кривились в жестокой циничной ухмылке.

В полумраке на его пальцах сверкали бесчисленные кольца, а в просвете широких рукавов сверкали драгоценные браслеты. Но отец все прощал сыну за то, что у юноши за поясом торчал кинжал, с которым он умел обращаться.

— Чем ты занимаешься? Играешь с женщинами или, как всегда, пописываешь стихи? — поинтересовался любящий папаша.

— Нет, я наслаждался омовением.

Тогрул громко втянул в себя воздух и состроил гримаску:

— Ха! Поэтому тут так несет розовым маслом! Почему бы тебе иногда не воспользоваться ароматом вербены? Мне этот аромат нравится гораздо больше.

Талиф пожал плечами.

— Я предпочитаю розовое масло.

— Азаре нравится запах фиалок. Развратные женщины любят запах розы, и хорошо, что Азара предпочитает фиалки.

Талиф зевнул.

— Ты позвал меня сюда, чтобы обсудить предпочтения в ароматах моей сестры и напомнить о ее чистоте и невинности?

— Видишь ли, Азара некоторым образом связана с моим сообщением. Ты можешь прочитать письмо, присланное мне Темуджином — варваром и потным вонючим батыром степей!

Талиф, прочитав письмо, расхохотался.

— Хочешь знать, что я думаю по этому поводу? Это животное из Гоби снисходительно к тебе относится…

Тогрул не стал возмущаться, а только улыбнулся, будто все его забавляло.

— Я тоже так подумал. Ты бы его видел! Ты не смог бы пережить его вонь! Если бы он принял ароматную ванну, от него все равно продолжало нести лошадьми, навозом, кислым молоком и подмышками немытых грязных женщин. Но в нем есть нечто особенное. В нем есть великолепие сильных хищных животных, которые бродят по пустыням и прячутся среди скалистых ущелий. У него поразительные глаза цвета нефрита, а волосы — рыжие, как закатные лучи солнца. Его голос, как ни странно, завораживает, если даже ты относишься к нему с презрением.

Талиф поднял брови.

— Но ему удалось обеспечить безопасность караванов, и в результате этого ты стал вдвое богаче. Мои друзья мне рассказывают, что их отцы боятся его. Судя по тому, что пишет этот варвар, среди разрозненных орд он стал настоящим лидером. — Талиф скривил губы. — Ха! Эти орды! Там не люди, а дикие звери! Когда-то у меня было желание навестить их и ощутить на своем лице резкие ветра пустыни, а потом сочинить поэму, которой люди станут восхищаться многие века.

Тогрул захохотал.

— Если пожелаешь исполнить это желание, тебе надо будет заткнуть покрепче нос. Могу сказать только одно: от Темуджина воняет не сильнее, чем от вчерашнего султана. Мне хотелось, чтобы ты его увидел, но, конечно, на безопасном расстоянии.

Талиф ждал продолжения беседы, глядя на отца. Тот вздохнул.

— Я пытался решить — убивать его или нет. Ты — умный человек и сразу понял, что он из себя представляет. Он и дальше будет идти в гору. Может быть, со временем он подчинит Гоби. Что тогда случится? Я ему помогал и то же самое делали мои друзья в надежде, что он позаботится о наших караванах. Но остановится ли он только на пустыне и степях?

— Я так не думаю, — холодно заметил Талиф. — Ты можешь тайно восстанавливать против него более мелких ханов, и тогда ему придется защищать себя. Никогда не позволяй ему окрепнуть, сила должна быть всегда на твоей стороне. Правитель должен оставаться осторожным и принимать такие решения, которые вовремя остановят того, кто захочет взять себе больше власти, чем ему позволено, однако так его можно ослабить, что он не сможет приносить дары правителю. Борясь с врагами, которых тайно подпитывает правитель, он может стать чересчур сильным, превратиться в сильного покорителя степей. Ты должен быть очень осторожным, отец. Возможно, надо сделать так, чтобы мелкие степные правители заключили соглашение? Если их объединит власть и знамя правителя, с их помощью можно защищаться и добиваться успехов.