Money. Неофициальная биография денег - [36]

Впрочем, банковский бизнес существовал на территории, подконтрольной тому или иному правителю, а значит, находился под пристальным вниманием тех, кто обладал политической властью. С возрождением профессии, чьим основным содержанием были финансовые операции, пробудились и древние, до того дремавшие подозрения. Средневековые мыслители, начиная с Фомы Аквинского, в своих трудах о деньгах в основном восхваляли Аристотеля, который называл выдачу кредитов под процент противоестественным делом. Даже Орем, рупор новых денежных рантье, критиковал «менял, банкиров и торговцев слитками», которые «увеличивают свое богатство недостойным занятием… позорным делом». А ведь сохранились еще и древние тексты, предупреждавшие о потенциальных макроэкономических рисках, связанных с крупномасштабными банковскими операциями, например описание Тацитом финансового кризиса тиберианской эпохи. А самое главное, правители были заинтересованы в том, чтобы их деньги (а значит, и сеньораж) имели приоритет перед остальными формами оплаты. Как следствие, новое изобретение – банковский бизнес – подвергалось жесточайшему регулированию. Когда в 1321 году венецианские власти обнаружили, что купцы применяют в городе практику «частичного резерва», то есть хранят только небольшую часть своих активов в виде монет, – они приняли закон, согласно которому обязали банки иметь в наличии столько денег, чтобы в любой момент иметь возможность полностью обналичить все свои счета в течение трех дней. Власти Каталонии пошли еще дальше – если прежде местный закон требовал, чтобы любой банкир, оказавшийся не способным выплатить нужную сумму клиенту, жил на хлебе и воде, пока не выполнит свои обязательства перед всеми клиентами, то теперь ему грозило лишиться сначала гражданства, а затем – и собственной головы. Что характерно, голову ему должны были рубить перед зданием банка. И это не было пустой угрозой, как в 1360 году на своем печальном опыте убедился барселонский банкир Франсеск Кастелло. В подобных условиях банковский бизнес действительно был рискованным занятием.

Зато в сфере международных банковских операций сложились значительно более благоприятные условия. Во-первых, международная торговля представляла собой самую динамичную часть средневековой экономики: монетизация феодальных отношений была выгодна аристократии, и именно любовь аристократов к заморским предметам роскоши стала основным двигателем торговли. Более того, крупный торговый дом, имеющий собственного агента в другом государстве, ведущий множество дел в обоих государствах и к тому же располагающий штатом экспертов в сфере банковского бизнеса, мог предоставить местным торговцам и кредиты, и доступ к иностранной валюте. Но самое главное – ни один монарх не мог контролировать торговлю между странами, а значит, не было и потребности в отчеканенных им монетах. Именно здесь, в международной сфере, и был впервые реализован потенциал банковских операций к ускорению коммерческой революции. И главным нововведением была система, доведенная к середине XVI века до совершенства, – «обмен векселями». Это была процедура финансирования международной торговли при помощи денежных кредитов, которые выдавались группой европейских банкиров, причем денежной единицей служила абстрактная величина, учет велся через векселя, а окончательные расчеты производились ежеквартально на ярмарке в Лионе.

Система была простой. Если итальянский купец хотел импортировать товары от нидерландского поставщика, он мог приобрести кредит (в виде переводного векселя) у одного из крупнейших флорентийских торговых домов. Расплатиться за этот вексель он мог или наличностью, или кредитом. Покупкой переводного векселя купец совершал две вещи. Во-первых, его собственная долговая расписка, имевшая ограниченное хождение, становилась теперь финансовым инструментом, который принимался по всей Европе, поскольку его поддерживал крупный и кредитоспособный торговый дом. Он превращал свой личный кредит в деньги. Во-вторых, он обменивал кредит на сумму флорентийских денег на другой кредит – на сумму денег нидерландских. Сам вексель исчислялся в частных денежных единицах, которые были созданы исключительно для этой сети банков, – в экю-де-марк (écu de marc). Никаких отчеканенных правителем монет, которыми обеспечивался бы écu de marc, не существовало. Это был частный денежный стандарт, созданный только для того, чтобы банкиры могли договариваться друг с другом о цене различных денежных единиц, имевших хождение на континенте. С современной точки зрения ситуация была немного странноватой: заключение сделки с использованием векселя означало, что имели место два обменных курса: один между флорентийской валютой и écu de marc, а второй – между écu de marc и нидерландскими деньгами.

Конечно, целью было обойти преграды, прежде считавшиеся непреодолимыми. Банкир выдавал кредит импортеру, поскольку знал его репутацию достойного доверия бизнесмена на местном рынке. Одновременно поставщик в Нидерландах принимал в качестве оплаты кредит, выданный банкиром, поскольку знал, что сможет впоследствии расплатиться этим кредитом по любому счету, и при этом был доволен, что ему платили в местной валюте. Разумеется, банкир рисковал, так как с момента выдачи им векселя до его покрытия в Нидерландах курс обеих валют относительно