Money. Неофициальная биография денег - [24]

Подобная денежная утопия есть не что иное, как схема, по которой работали постсоветские денежные сети взаимного кредитования и по которой сегодня работают швейцарские фирмы, входящие в систему WIR. Когда один из членов сети предоставляет другому товар или услугу, на его счет записывается кредит, который принимается в качестве полноценного средства погашения долга всеми остальными членами, входящими в сеть. В точности так же, как на островах Яп, где каменные раи использовались для ведения денежного учета, кредит заемщику предоставляет, по сути, не одно конкретное лицо, а общество в целом – или, как в случае с WIR и подобными схемами, все прочие участники денежной сети. Для успешного функционирования такой системы необходимы два условия: во-первых, каждый участник обязан быть платежеспособным. Только в этом случае все остальные могут быть уверены в том, что его деньги действительно чего-то стоят. Во-вторых, все участники должны знать друг друга – если не лично, то через посредников – или иметь другие веские причины для того, чтобы принимать кредит от незнакомого им члена денежной сети. В торговых системах местного обмена, ограниченных территориально (например, на крошечных островах посреди Тихого океана) или объединенных духом местного патриотизма (как в организованных с традиционной швейцарской точностью и методичностью объединениях мелких фирм), подобные условия существуют. А вот в любом другом, более крупном и менее сплоченном сообществе (особенно если оно к тому же уже имеет государственные институты) создать их значительно труднее.

Эта общая проблема хорошо знакома политологам. Как выразился в «Записках федералиста» Джеймс Мэдисон, один из главных создателей Конституции США, «если бы люди вели себя как ангелы, в правительстве не было бы никакой потребности». Можно добавить, что если бы люди вели себя как ангелы – то есть жили бы по средствам, исполняли свои долговые обязательства, не бегали от кредиторов и полностью друг другу доверяли, – так и в государственной валюте тоже не было бы никакой потребности. Каждый мог бы расплачиваться долговыми расписками, все бы принимали эти расписки как платежное средство, и вся экономика работала бы как одна огромная торговая система местного обмена. Однако и в политике, и в экономике люди подчас ведут себя совсем не по-ангельски. В утопии гарантом обеспеченности кредита выступает само общество – поскольку каждый гражданин кровно заинтересован в поддержке этого самого общества. Но в реальности кредитору приходится сталкиваться не с идеалом общества, а со значительно менее благородным явлением – отдельным человеком, берущим кредит. И тут возникает проблема: он может оказаться не способен расплатиться с долгом, или окружающие сочтут, что он будет на это не способен. Следовательно, в серьезных масштабах деньги никогда не могут выступать ликвидным кредитом, накопленным под гарантию общества. Альтернатива очевидна – и была очевидна в момент рождения денег: гарантом должно выступать не общество, а нечто более конкретное: власть. С какой стороны ни посмотреть, а глава государства имеет определенные преимущества как лицо, наделенное правом печатать деньги. В силу чисто практических причин цари, короли и падишахи осуществляют множество выплат. Так было уже в глубокой древности. В Афинах и других греческих полисах существовало большое количество государственных постов, которые кто-то должен был занимать, – и это не говоря о войске, выполняющем функцию защиты государства. До появления денег служба на подобных постах, как и военная служба, рассматривалась как общественный долг гражданина. Однако к V веку до н. э. Афины, по свидетельству Перикла, превратились в «город на жалованье». Труд судей, чиновников и военных оплачивался деньгами. Гражданам начали платить за посещение общественных мероприятий, а к IV веку до н. э. – даже за участие в голосовании по вопросам принятия законов. Таким образом, наибольшее количество экономических транзакций и с наибольшим числом партнеров совершал глава государства. В древности, как и сегодня, власть не просто присутствовала в экономической жизни страны, но и играла в ней основную роль. Например, в 2011 году расходы правительства США составили 41 процент ВВП (валового внутреннего продукта; кстати, этот показатель позволяет, пусть и приблизительно, оценить общий объем транзакций в экономике страны). Во Франции эта цифра составила больше 56 процентов. В России и на Украине упоминавшиеся выше торговые системы местного обмена часто возникали на базе предприятий коммунального хозяйства. Поскольку они много покупают и выставляют много счетов, кредит под них легко найти и легко потратить. Однако еще проще получать и гасить кредит, гарантом которого выступает само государство.

У верховного правителя есть и другие преимущества. Он занимает уникальное положение уже потому, что по определению обладает политической властью. Таким образом, платежеспособность властителя определяется не внешней оценкой его возможности получить на рынке кредит, а его политической силой и готовностью использовать ее для накопления кредита через сбор налогов с населения. Доминирующее положение на рынке – это хорошо, но главная причина того, что расписки главы государства могут с успехом использоваться как деньги, как раз в том и заключается, что он занимает доминирующее положение и вне рынка. Более того, высказывалось мнение, что политическая власть наделяет долговые обязательства его обладателя особым статусом, выходящим за рамки рынка и правового поля. Пока государство считается легитимным, выпущенные им деньги пользуются доверием не только на коммерческой и правовой, но и на идеологической, а возможно, даже на духовной основе. Разумеется, эти преимущества не означают, что властитель в принципе не способен оказаться неплатежеспособным, – история знает и такие примеры. Но они показывают, в чем уникальность положения властителя.