Монастырские тюрьмы в борьбе с сектанством: К вопросу о веротерпимости - [11]

XI

Как в прежнее далекое от нас время, так и теперь в наши дни при ссылке и заточении в монастыри совсем не указывается срока, на который то или другое лицо подвергается этому наказанию. В указах и постановлениях, при которых ссылаются в монастыри эти лица, обыкновенно предписывается только содержать их в тюрьме "впредь до раскаяния" или же "впредь до исправления", иногда же просто — "для смирения", без всякого указания срока. Эта бессрочность ссылки и тюремного заключения всего более, конечно, отягчает и без того высшей степени печальное положение монастырских узников и ссыльных.

Чтобы дать представление о том, насколько продолжительно бывает заключение в монастырских тюрьмах, мы приведем здесь несколько данных, в точности которых невозможно сомневаться. В "Русской Старине" г. Колчиным был, между прочим, напечатан список всех арестантов, Сидевших в Соловецкой тюрьме в Июле месяце 1855 года.

Список этот был составлен архимандритом монастыря Александром, по требование обер-прокурора Св. Синода, тайного советника А. И. Карасевского. В этом списке значится 19 человек арестантов, из которых некоторые сидели в тюрьме — страшно сказать — 20, 30, 40, 50, 60 лет и даже более!

Так, например, бывший игумен Селенгинскаго монастыря Израиль, лишенный игуменства, священства и монашества за основание новой секты и "прочие богопротивные действия", сидел в тюрьме 21 год. Крестьянин Калужской губернии помещика Дурново Степан Сергеев "за крещение себя старообрядчески двуперстным сложением и рассказы нелепостей, происходящих от религиозного исступления", сидел в тюрьме 25 лет. Крестьянин Саратовской губернии, Аткарскаго уезда, Егор Афанасьев "за неисполнение им духовной эпитемии (наложенной на него), за убиение малолетнего своего сына и отступление от православия в раскол" сидел в тюрьме 29 лет.

Петербургский мещанин Семен Кононов "за обращение к скопческой секте и закоснение в пагубных заблуждениях" сидел в тюрьме 33 года. Крестьянин графа Головкина Антон Дмитриев оскопление себя и распространение этой секты" в тюрьме 37 лет. Крестьянин Вятской губернии Семен Шубин, сосланный "по Высочайшей конфирмации, последовавшей на решете Правительствующего сената за старообрядчество и произнесение на св. церковь и св. дары богохульных слов" сидел в тюрьме 43 года. В момент составления списка — в Июле 1855 года — ему было 88 лет отроду. Легко представить себе то состояние, в котором находились арестанты, просидевшие в монастырской тюрьме 30, 40 лет и более.

Крайне интересны — несмотря на всю их краткость и отрывочность, те отзывы и характеристики, которые дает о. архимандрит в своем списке о каждом из арестантов. Привожу здесь некоторые из этих отзывов. О крестьянине Семене Шубине, просидевшем 43 года в тюрьме, он пишет: "Срок заключения не назначен. От старости лет не выходить никуда из кельи, большею частью лежит в постели; в баню возят на лошади. Малограмотен и книг не читает, роме собственной псалтыри; в церковь никогда не ходит по ненависти к ней. Одержим давнею грыжею, без врачевания ее, по неимении здесь ни медиков, ни лекарств. Понятия от невежества тупого, рассудком здоров. Увещания при всяком случае делаются, но он, состарившись в ереси, не принимает их и безнадежен к раскаянию; нрава ропотливого и сварливого. По укоренению в ереси за старостью должен оставаться в теперешнем го положении".

Последний вывод о. архимандрита является, без сомнения довольно неожиданным, так как после сделанной им характеристики Шубина, как невежественного, тупого человека и к тому же престарелого, больного, почти умирающего — можно было ожидать, что о. настоятель решительно выскажется за немедленное освобождение из тюрьмы этого несчастного 90-летнего старика, стоящего одной ногой в могиле и уж ни в каком случае не могущего, конечно, быть опасным для православной церкви и религии.

О крестьянине Антоне Дмитриеве, просидевшем в тюрьме 37 лет, о. архимандрит пишет: Отроду имеет 81 год. Заключена навсегда. Выпускается из кельи для прогулки в коридоре, а летом на дворе арестантском. Неграмотен и книги слушает только при чтении другими, в церковь Божью не ходит. Понятий скрытных, рассудком здоров. Увещания делаются, но им не принимаются, и без надежен к раскаянию; ведет себя смирно. По его ереси (скопческой), опасной другим, должен оставаться в заключении".

В таком приблизительно роде делаются характеристики и заключения относительно большей части арестантов, содержащихся в монастырской тюрьме. Только для очень немногих из них о. архимандрит находит возможным допустить некоторые облегчения. Так, например, относительно губернского секретаря Иосифа Дыбовского, католика, сослан него в монастырь "за дерзость и богохульство" архимандрит пишет: "Понятия хорошего, но прельщен своим лжемудрованием, кажется, от болезненного состояния, которому в Соловецкой обители не пособить. Увещания делаются с напоминаем его латинской религии, но не действуют на него, называет себя веры еврейско-христианской, иконы в свою комнату не принимает, на верность подданства присяги не захотел выполнить. Характера раздражительного, вспыльчивого и ожидает каких-то событий по своим таинственным замечаниям от болезненного состояния. Если бы правительство учинило распоряжение о переводе его в монастырь католический или в город, где есть католический священник, то его скорее можно бы привести в нравственное и физическое состояние и полный рассудок, а в настоящем теперь заключении не можно врачевать его духовно; он заслуживает снисхождения на перемещение и облегчение его участи".