Монастырь - [23]

Н-да… опростоволосился, хмуро подумал Эдвин, натягивая штаны. Вот его дружок Рибе, например, такого бы случая не упустил.

В южных землях королевства Корнваллис стыдливость никогда не относилась к числу особо почитаемых добродетелей. Все, что касалось отношений мужчины и женщины, было просто, понятно, естественно и не скрывалось за завесой тайны. Это был дар роду человеческому от Телара, бога Тьмы, но одновременно и ночи, покровителя плотских утех и, как следствие – хранителя домашнего очага.

Во время посевной взрослые любили друг друга прямо на полях и в огородах, свято веря, что тем самым призывают благословение духов земли. Молодежь нагишом плескалась вместе в речке, с удовольствием затевала всякие игры, которые заканчивались тем, что время от времени разные парочки, тихонько улизнув, начинали обниматься за ближайшими кустами.

Один раз, еще в детстве, Эдвин стал свидетелем того, как в соседнем Киврене – большой деревне милях в пятнадцати к западу от Талейна, – старейшины гоняли по полю стайку обнаженных девушек – тех, у которых уже случилась первая кровь. Вообще-то, прочим представителям мужского пола присутствовать во время этого действа не полагалось, и Эдвин в компании местных мальчишек прятался за пригорком, глядя во все глаза и с интересом прислушиваясь к доносившимся до них словам. Старейшины внимательно посматривали на бегающих туда-сюда девиц и шамкали беззубыми ртами: ежели не трясется ничего, то зелена еще. Вот эти три созрели, говорили они, согласно кивая друг другу, а остальные пусть следующего года ждут, рано им еще мужей себе искать.

А сваты нередко с сомнением качали головами, узнав, что предполагаемая невеста девственна. Все ли с ней в порядке, с дотошностью вопрошали они родителей, здорова ли, нет ли какого скрытого изъяна, и отчего ж так случилось, что мужской пол до сих пор обходил ее стороной?

Вот Гвендилена – уж точно без изъяна, подумал Эдвин. Фигурка такая точеная, как будто и не крестьянка вовсе. И, даже если действительно нет и никогда не существовало никаких богов, кроме этих новых, Аира с его братьями-сыновьями, о чем толкуют монахи, то все равно, наверное, сама Боанн, прекрасная супруга древнего Отца Всего Сущего и исполнительница женских желаний, слепила ее по своему образу и подобию.

Тут Эдвин вспомнил, что он, собственно, ничего о ней не знает, кроме того, что ее отец женился вторично на какой-то женщине со своими двумя дочками. Каким образом, интересно, в затерявшемся в лесной глуши Брислене на свет появилось такое совершенное существо? Гвендилена была темненькая, как и большинство южанок, но здешний народ в основном крепок и широк в кости, а девушки быстро взрослели и тяжелели, превращаясь в этаких матрон. Гвен же была на полголовы выше многих из своих сверстниц, стройная, словно статуэтка, выточенная из слоновой кости, с тонкими чертами лица, шелковистой кожей, так контрастирующей с медного цвета шевелюрой, и зелеными глазами, которые не часто здесь встретишь. Интересно расспросить ее о матери – кто она, из каких краев?

Неудивительно, что такую красавицу взяли замуж почти без приданого, решил Эдвин, и вдруг подумал о том, что Трир, муж ее – кто знает? – может быть, и жив, а это значит, что Гвендилена замужем до сих пор. Эдвин почувствовал укол ревности, снова на себя разозлившись.

Одевшись, он толкнул дверь.

День был в самом разгаре, и солнечный диск уже пересек середину небосклона. Вокруг, насколько хватало взгляда, расстилался густой лес с редкими прогалинами. Дубы, грабы и буки покрывали Срединные горы ярким зеленым ковром.

С лужайки перед хижиной открывался живописный вид на Сидмон – так, во всяком случае, предполагал Эдвин, хотя с восточной стороны этой горы он никогда не бывал, а самого монастыря за высоченными пиками видно не было. Оглядевшись по сторонам, он несколько успокоился на предмет возможной погони: размышления об этом, вперемежку с сумбурными мыслями о Гвендилене, долго не давали ему заснуть. Горный хребет тянулся от Сидмона далеко на запад и, по меньшей мере, миль на пятнадцать к северу, теряясь в лесах, так что преследователям пришлось бы сделать преизрядный крюк. И это при условии, что они знают, куда именно впадает подземная река. И еще – Эдвин мысленно усмехнулся – если они знают, что у упавшего в этот бурный поток есть шанс выжить. Вряд ли уж кто пробовал. Так что вероятность того, что кому-то придет в голову отправиться в погоню за двумя молодыми людьми, которые, скорее всего, погибли, ему казалась очень маленькой.

Слава богам, лес их окружал самый обычный, и это Эдвина тоже успокоило. Хотя, с другой стороны, он никогда не видел темного леса и имел весьма смутное представление о том, как тот выглядит. Давным-давно мать рассказывала ему о чащах, которые на первый взгляд казались совершенно обыкновенными, с зарослями и поваленными деревьями, но на самом деле были живыми. Не так, как обычный лес, а по-своему, как огромные животные. Они ходили с места на место, засыпали и просыпались, урчали, раскачивали ветвями и охотились на случайных путников. И в их ветвях тоже что-то жило, а в глубинах обитали страшные существа, сделанные из темноты. И перед мысленным взором Эдвина почему-то всегда вставали шевелящиеся корни и красные глаза, смотрящие с корявых стволов.