Монах - [16]

Когда виновных, после непродолжительного расследования, нашли в рекордно короткие сроки, приверженцев у Пелеса прибавилось. Глава Смотрящих обвинил в убийстве группу из семи человек, заклеймив их как истинных некромантов служащих черные ритуалы. Сразу же объявилась пара свидетелей, которые клялись, что видели этих людей ночью на кладбище, где они танцевали свой колдовской танец над телом Патрика. Что сами так называемые свидетели делали там той ночью и как они могли разглядеть подробности происходящего, оставалось загадкой.

Но сейчас монахов все равно не волновали подобные вопросы.

Они с ненавистью смотрели на обвиненных людей, испуганно жмущихся друг к другу, пока Пелес ходил вокруг них и произносил свою обвинительную речь. Руководителем группы назвали крепкого, еще нестарого мужчину - мясника, держащего свою лавку на пересечении улиц Зеленой и Медной. В некроманты также записали его жену, взрослого сына и парня, помогавшего ему в лавке. Рабочий фартук мясника служил дополнительной уликой. Покрытой засохшей кровью он выглядел устрашающе.

От обвинений пострадали и их ближайшие соседи - резчики деревянной посуды. Это была обычная семейная пара. Их единственной дочери было двенадцать лет и ей чудом удалось ускользнуть во время ареста. Однако Пелес пообещал отыскать ее в кратчайшие сроки.

– Даже столь юный возраст не может служить оправданием, когда речь заходит о магии. Зло не делает различий между молодостью и старостью. Оно может поселиться даже в сердце младенца, - говорил Пелес, вздымая кверху руки, словно заправский оратор.

Впрочем, он действительно был хорошим оратором, а также обладал значительным гипнотическим даром, потому что под конец его рассказа даже сами обвиняемые были готовы поверить в то, что они совершали все те мерзости, что им приписывали.

Приговор был вынесен единогласно - смертная казнь. Ни о каком суде речь в этот раз не шла. Приговор должны были привести в исполнение через три дня на главной площади, при максимально большом скоплении народа.

Клемент, не участвовавший во всеобщем безумии, охватившем его братьев, спокойно смотрел на одетых в серое рубище "некромантов" с нарисованными смолой позорными знаками, но видел в них лишь обычных людей. С резчиком он был знаком лично. Еще в детстве отец посылал его с мелкими поручениями к этому жизнерадостному усатому мужчине. Сейчас же его было не узнать: усы обвисли, плечи поникли, а глаза словно сковало льдом. Жена резчика - маленькая хрупкая женщина, сидела, обняв мужа, и не двигалась. Она были страшно напугана.

Клемент никак не мог взять толк, как этих людей могут обвинять в убийстве? Да еще на основании подобных доказательств. Разве его братья не видят, что свидетели говорят только то, что желает услышать Пелес? Они заучили свой текст, и теперь раз за разом одними и теми же словами повторяют свои показания, словно ученик, отрывок из книги заданный учителем.

Как можно так обманываться? Клемент в миг покинул свою придуманную вселенную и заново посмотрел на творящееся вокруг него безобразие. Раньше он думал, что хоть немного понимает этот мир и может доверять своим знаниям и опыту, но то, что он увидел, вдребезги разбило его уверенность. Он хорошо знал каждого монаха находящегося сейчас в зале и носящего коричневую рясу. Но теперь они стали для него чужими. Стоило только заглянуть в их пустые глаза, посмотреть на лица, на которых было написано одинаковое выражение - беспощадная жажда мести. Клементу от всей души было жаль Патрика, они были хорошими приятелями, но он не понимал, почему за его гибель должны расплачиваться невинные люди.

Последней каплей переполнившей его чашу непонимания было триумфальное появление пары Смотрящих, в перепачканных грязью серых рясах. Они с трудом удерживали девочку, которая не прекращала попыток вырваться. Это была дочь резчика, которую удалось поймать и доставить в импровизированный зал "правосудия".

Поднялся страшный крик. Монахи, толкаясь, побежали к ней, выкрикивая угрозы и потрясая кулаками. Для них это был настоящий демон! Если бы не люди Пелеса, девочку бы тут же разорвали на части. Но Пелес не позволил этого из соображений элементарной безопасности. Нельзя было доводить толпу до такого невменяемого состояния. Почуяв кровь она становиться неуправляемой, и любое случайно брошенное слово, может иметь пагубные последствия.

Осужденных поспешно увели в монастырский подвал, где закрыли в специально оборудованной для этого камере. Монахи, не видя виновников своего горя, стали постепенно успокаиваться и расходиться. Нужно было приступать к полуденной молитве. Клемент пробовал заговорить то с одним, то с другим братом, но везде натыкался на один и тот же холодный взгляд.

О, великий Свет! А он-то считал этих людей самыми близкими по духу. Клемент словно прозрел. С грустью посмотрев вслед своим бывшим единомышленникам, обескураженный он ушел к себе.

Окно его кельи было ярко освещено выглянувшим из-за туч солнцем. Замечательная, для поздней осени погода стоявшая во дворе поразительно контрастировала с тем, что творилась у него в душе. Он отвернулся от окна и налив себе воды из кувшина медленно выпил ее большими глотками, пытаясь успокоиться.