Монах - [15]

Его должность недолго оставалась вакантной. Вскоре ее занял доселе никому неизвестный Дин Мелот, который был более чем лоялен к ордену Света и Пелесу в частности. Таким же образом поступили с капитаном стражи: его пост перешел к Порсу, бывшему до этого простым наемником, а сам капитан, решив не ждать неприятностей на свою голову, продал дом и ухал вместе с женой к ее дальним родственникам.

За рекордно короткий срок - всего несколько недель, Смотрящие прибрали к своим рукам весь край. Они действовали методично, словно по заранее разработанному плану. Те люди, кто не могли уехать или откупиться, в страхе ждали, что за ними придут Серые братья и поведут их на допрос. То, что они будут осуждены ни у кого не вызывало сомнений.

Город превратился в место, где никто никому не мог доверять. Все подозревали друг друга. Собственный сосед теперь казался некромантом, пожирающим трупы, а соседка - колдуньей, отводящей удачу от твоего дома. Дело доходило даже до того, что какая-нибудь семейная пара тайком писала доносы друг на друга. Их обоих забирали в монастырь, и оттуда они уже не возвращались.

Чтобы городом было легче управлять, Пелес расширил ряды Смотрящих, набрав дополнительных людей из особо полезных доносчиков. Теперь под его началом было около четыреста человек. Эти люди имели мало общего с монахами. Они были сформированы в военизированные отряды, и они ничуть не скрывали того, что являются заурядной грубой силой. В монастыре и без них было тесно, поэтому они разместились в квартирах, что были отобраны у недавно выявленных колдунов.

С каждым днем Пелес выглядел все более довольным. Он потирал руки и подсчитывал прибыль. Глава Смотрящих еженедельно составлял длинный отсчет о проделанной работе и отсылал его в Вернсток. Дела шли успешно.

Клемент же словно и не замечал происходящих вокруг перемен.

После того как он закончил иллюстрировать Брейстока, он взялся за Васса Грачевского. Этот писатель был автором нашумевшей в свое время книги "Деяния святых: правда и вымысел". Но даже теперь, спустя столько лет прошедших с момента ее написания, для монаха это была очень занимательная книга. Работая над ней, он погружался в свой собственный мир черных извилистых линий и разноцветных красок.

Он просыпался с идеей нового образа, целый день работал над ним, и к вечеру тот был уже готов. Если же он не успевал его закончить, то образ приходил к нему во сне, где Клемент додумывал недостающие детали, которые спешил дорисовать сразу же после пробуждения. Он сделал около ста иллюстраций, и каждая из них была совершенна по своей сути. Раньше его безукоризненные работы вызвали бы чувство зависти у прочих братьев-иллюстраторов, но теперь им было не до этого.

За Клементом некоторое время велось пристальное наблюдение, но потом Смотрящие махнули на него рукой. Монах, казалось, больше никогда не собирался покидать свой иллюзорный мир, в котором не было места одиночеству, несправедливости и земляной насыпи с потускневшей медной табличкой.

Даже когда Пелес объявил, что часть подвала монастыря теперь будет переоборудована под камеры для допросов и содержания в них магов, его это нисколько не тронуло. Он словно ничего не слышал.

Клемента не раз пытались вывести из этого странного состояния глубокой задумчивости, в котором он находился, но безрезультатно. Даже Кларк махнул на него рукой, сказав, что подобное не лечиться.

– Если благому Свету и Святому Мартину будет угодно, чтобы его мозги стали прежними, значит, так тому и быть. Ну, а если нет - то простые люди не должны мешать воле Создателя, - пожилой монах покачал головой. - Ему же только лучше. Я бы тоже сейчас не отказался отрешиться от остального мира, но это невозможно.

Отцовский нож Клемент положил на самое дно сундука и больше не прикасался к нему.

Возможно, его сон наяву продолжался бы еще необозримо долго, если бы не целая цепь трагических событий, начало для которой дало исчезновение Патрика.

В тот день все было, как обычно и никто особенно не волновался, не встречая его на своем пути, но после того как молодой монах не пришел к ужину и вечерней молитве, братья забили тревогу. Патрик был обязательным юношей и еще ни разу не пропустил ни одной совместной молитвы. Они тщательно обыскали территорию монастыря и его окрестностей, но так и не нашли никаких следов. Дурное предчувствие овладело братьями, и вскоре оно оправдалось.

Рано утром, обезображенное тело молодого монаха обнаружили подвешенным на монастырских воротах, а его голову, насажанную на палку, рядом с придорожным колодцем. Его ряса висела клочьями, словно кто-то разрывал ее когтями. Руки, и ноги были крепко связаны за спиной льняной веревкой. Когда, то, что осталось от некогда симпатичного монаха, принесли в монастырь, братья долго не могли прийти в себя от ужаса и негодования. Они в один миг забыли о милосердии, проповедуемом Святым Мартином, и теперь жаждали скорой и неминуемой расправы над врагом. Они жаждали мести.

Пелес, собрал всех в зале, и тут же над останками Патрика своим обычным невозмутимым тоном, произнес небольшую речь. Он пообещал покарать нечестивцев, заявив, что преступление против одного монаха - это преступление против всего ордена Света. А преступление против Ордена - самое тяжкое из всех.