Монах. За Порог - [25]

— Дёрнуло, — поправил его Коля. — Ладно, пойдем познакомлю тебя с ребятами.

— Погоди, мне кота надо сдать.

— Моришь, что ли? — усмехнулся Николай, — тебя же уже пропустили через паспортный контроль, плюс я сразу оплатил провоз нестандартного багажа. Поставишь его перед собой и нормально, главное в салон не выпускать и не кормить.

— Спасибо! — с чувством произнес Ник.

— Да без проблем, — хмыкнул Коля. — Поверь, перелёт до Минеральных Вод — это ерунда по сравнению с тем, что ты не придешь сегодня на ужин.

— Семён Семёнович поймет, — неуверенно возразил Ник.

— Дед-то поймет, — не стал спорить Коля, — хоть и не оценит. А вот Вика…

— Точно! — Ник хлопнул себя по лбу. — Вика…

С этой рыжей русской девчонкой у него, с одной стороны, были связаны не самые приятные воспоминания, но с другой, когда она была рядом, сердце начинало стучать быстрей, а сам Ник начинал вести себя как какой-то подросток!

— Помнишь, что было в Калифорнии, когда ты перенёс правку с утра на после обеда потому, что захотел покататься со мной на сёрфинге? — добил его Коля. — А ведь тогда вы ещё даже не были знакомы!

Невозмутимость Ника дала трещину, и он скривился словно съел целый лимон. Ник никогда не жаловался на память и хорошо помнил, какую сцену в тот раз устроила эта русская амазонка.

* * *

Тогда, в Калифорнии, он с нетерпением ждал встречи со своим русским пен-френдом (прим автора: pen friend — друг по переписке), который путешествовал на круизном лайнере по своим бизнес-делам. Несмотря на то, что Ник родился в Арканзасе и считал себя стопроцентным американцем, родители настояли на изучении русского — как же, язык предков! и испанского — что в общем-то, если собирался и дальше жить в штатах, было логично.

Отец Ника еще мечтал, чтобы его сын свободно владел французским, но по мнению парня это был перебор. Где ему понадобится этот «язык любви»? В Париже? В Квебеке? И стоило ради этого тратить годы на его изучение?

Да и вообще, Ник и русский с испанским не горел желанием учить. Что тогда, что сейчас, он считал, что весь мир говорит на английском, а следовательно, зачем забивать себе голову лишними вещами?

Став постарше, он остался при своем мнении, вот только пришел к выводу, что единственный язык, который стоит сейчас изучать — это китайский. Очень уж сильно поднялись эти капиталистические коммунисты за последние двадцать лет.

Но в детстве его мнения никто не спрашивал. Мама говорила с ним исключительно на русском, а в школе попался строгий учитель испанского. В результате Ник свободно говорил на русском и испанском и все также собирался начать учить китайский. Когда-нибудь потом.

На этой почве их и свели с Николаем.

Мама Ника лелеяла мечту, что когда-нибудь они всей семьей вернутся в Россию — повидать подружек, друзей и многочисленных родственников, и с детства просвещала своего сына о том, who is who (прим автора: кто есть кто) в сложных хитросплетениях семейно-дружеских отношений, которые, несмотря на дальность и сомнительность родства, тем не менее были «роднёй».

— Вот, сын, посмотри, какой хороший мальчик, — как-то вечером зашла к Нику мама. — Племянник Никифоровых, которые приходятся троюродными братьями тётке сестры твоего отца. Бизнесом занимается, английский учит. Вот его страничка. Пообщайся с ним, он тебе с разговорным русским поможет, а ты ему современный английский подтянешь?

Ник посмотрел на профиль Николая и тут же понял, что они подружатся.

«Говорю на русском, учу английский, хочу учить китайский» — гласил Колин статус на сайте pen-friend.com. Ник написал этому русскому парню, который в плане родства был ему седьмой водой на киселе, и между ними завязалась переписка.

Мальчики, к великой радости мамы Ника, действительно подружились, и когда Ник узнал, что Коля на пару дней заедет в Калифорнию, тут же купил билеты на самолёт.

Тогда-то он и познакомился с Николаем, несколькими его бизнес-партнерами и… Викой.

* * *

Лос-Анджелес. 4 часа утра. Гостиничный номер Holiday Inn

— Слушай, — протянул Коля, которого Ник только что поправил. — У меня такое ощущение, будто ты мне все кости переломал!

— Тебе кажется, — усмехнулся Ник. — У тебя на удивление гармоничный скелет. Небольшое защемление было, да пару ребер из реберной сумки вышли. Но сейчас всё хорошо. Больше того, через полчаса ты спокойно можешь бороздить на доске по волнам.

— Бороздить на доске по волнам? — переспросил Коля. — В смысле кататься на доске?

— Да, именно это я и имел ввиду, — согласился Ник. — Кстати, а пошли прямо сейчас на побережье? Побывать в Калифорнии и не постоять на доске — это греховно!

— Грех, — поправил его Коля. — А мы успеем? Через полтора часа должна подойти на правку моя подруга.

— Коля, — Ник посмотрел своему русскому другу в глаза. — Поверь, никакая девушка не сравнится со встречей рассвета на сёрферской доске. А раз уж так получилось, что вы прибыли ночью, и сейчас есть возможность встретить рассвет, то… Позвони ей и скажи, что я поправлю её после сёрфинга, а лучше всего — после обеда.

— Ну как скажешь, — пожал плечами Николай, осторожно поднимаясь на ноги.

Несмотря на заверения друга, он не очень-то верил, что ему удастся сегодня не то что кататься на сёрфинге, но даже банально ходить. Их лайнер прибыл в Лос-Анджелес в два ночи, в три Коля был на пристани, где его встречал Ник. Обмен подарками, поздний ужин в одном из круглосуточном кафе, а потом и эта неожиданная правка — Коля глазом моргнуть не успел, как ночь закончилась, и небо начало стремительно светлеть.