Монах из Мохи - [78]

– Джеймс Фримен говорит, ваш кофе на вкус – точно ангелы поют, – сказала Сайен.

Она была очень любезна, проявила интерес и хорошо подготовилась к встрече. Спешелти-кофе приносит серьезные деньги, это она знала, и вдобавок в Мохтара поверила «Голубая бутылка» – это внушало оптимизм. Но, сказала Сайен, «Фаундерз-фонд» не может выступить ведущим инвестором. Компания не подключается активно на ранних этапах.

– Ведущий инвестор у нас есть, – сказал Ибрагим.

Строго говоря, это была не совсем правда, но если заручиться обещанием поддержки от «Фаундерз-фонда», подумал Ибрагим, удастся привлечь другую венчурную компанию, дубайскую «Эндьюр кэпитал», которой управлял друг Ибрагима, египтянин Тарек Фахим.

В тот день они ушли из Пресидио с невероятным планом, который спустя несколько месяцев осуществился. Ссылаясь на обещания «Фаундерз», они привлекли «Эндьюр». Ссылаясь на обязательства «Эндьюр», они привлекли средства еще одной фирмы, «500 Стартапс». Внезапно они обернулись совершенно реальной компанией. Им было чем заплатить за импорт кофе в США. Было чем заплатить фермерам. И было чем заплатить самим себе.

Мохтара посетила свежая идея. Теперь он, пожалуй, сможет себе позволить отдельное жилье. Пока что он по-прежнему спал на полу в родительском доме в Аламеде (они опять переехали), рядом с Валлидом, чей храп шел вразрез со всеми правилами приличия и был худшим недругом ночного покоя.

У Мохтара был один друг, а у того была подруга по имени Хомера, риелтор, и Мохтар посмотрел, какие квартиры она выставляет онлайн. Посмеялся. С первого взгляда стало ясно, что на аренду двухкомнатной квартиры в Сан-Франциско денег у него не найдется. Но из угрюмого любопытства он еще полистал и остановился, увидев квартиру в «Инфинити». Фотографии поражали воображение. Виды на Залив, на весь центр города, Беркли, Окленд, Бэй-бридж, остров Эйнджел, Марин. За все время, что Мохтар проработал в «Инфинити», в квартирах он никогда не бывал. Временами приносил посылки, помогал жильцам носить вещи в лифты и из лифтов, доставлял к дверям еду навынос – но в квартиры его никогда не приглашали.

Ежемесячная плата – какой-то бред. Ничего подобного Мохтар себе позволить не мог. Но раз уж заморочился, посмотрел на «Крейгслисте». И опять увидел жилье в «Инфинити» – на сей раз кто-то подыскивал соседа в трехкомнатную квартиру. Прикинув, что срочно сдающаяся комната может оказаться подешевле, Мохтар написал по указанному адресу – мол, занимается кофе, интересуется квартирой.

Ответ пришел от человека по имени Шагун. Мохтар посмотрел на «Фейсбуке» – Шагун оказалась женщиной. Очень красивой американской индианкой, учится на медицинском. Ясно, что жить с ней в одной квартире Мохтару нельзя – ему нельзя жить в одной квартире с любой женщиной, на которой он не женат, родителей удар хватит, – но встретиться и посмотреть квартиру не помешает.

Впервые после увольнения он вернулся в «Инфинити». Оделся как Руперт и нарочно опоздал на пару минут. Не хотел топтаться в вестибюле – вдруг за стойкой работает знакомый? Шагун ни к чему знать, что Мохтар прежде был консьержем.

Она появилась – такая красавица, что жить с ней в одной квартире никак невозможно, так что Мохтар напрочь отмел порыв все-таки нарушить йеменские обычаи. А в вестибюле был другой жилец – пожилой белый человек, финансовый управляющий по имени Джим Стоффер. Мохтар сто раз открывал мистеру Стофферу двери, получал и сортировал его посылки. Мохтар поймал его взгляд и решил, что сейчас Стоффер подойдет, спросит, почему Мохтар вернулся, как у него дела. Мохтара вот-вот раскроют, и он с этим уже смирился.

Но мистер Стоффер склонил голову набок, словно по близорукости не понял, что́ видит, отвернулся и ушел восвояси. То ли не вспомнил имени Мохтара, то ли вообще не узнал.

Вскоре Мохтар оказался с Шагун в лифте и поднимался на двадцать третий этаж «Инфинити». Шагун объясняла, что учится на медицинском факультете, подыскивает соседа, который работает, чистоплотен, не будет отвлекать – она не сказала этого прямым текстом, но Мохтар понял. Таким вот профессионалам он открывал двери. Он все понимал.

Квартира была точно с картинок из буклетов. Повсюду свет. Повсюду синева. Город, городское стекло – все лилось в эту квартиру. В этой комнате приходилось радикально перестраивать чувство равновесия. Будто стоишь на крыле самолета.

Они сели, и теперь Шагун мягко задавала вопросы, которые, надо полагать, возникли у нее еще в вестибюле, едва она пожала руку Мохтару. Как человек ваших лет, занимающийся кофе, может себе позволить такую квартиру? Вы что, наследник бахрейнского состояния?

Мохтар рассказал о Йемене, о том, как уворачивался от бомб и хуситов, вывозя из страны кофейные образцы. О своих фермерах, о том, что через несколько месяцев, если будет на то воля Аллаха, он привезет из Йемена в Окленд целый контейнер прекраснейшего в мире кофе. И он хочет быть в «Инфинити» и смотреть на Залив, когда придет судно с этим контейнером.

– Кроме того, я раньше здесь работал, – прибавил он.

– В продажах? – спросила Шагун.

Она усомнилась, что он был консьержем. Он накидал полдесятка имен вестибюльных представителей – кое с кем Шагун, вероятно, сталкивалась, – и в конце концов она поверила. Мохтар знал, что не сможет жить в одной квартире с ней, одинокой женщиной, но теперь в нем заворочался голод. Он должен поселиться в «Инфинити» – доказать, что может.