Моменты - [23]

— Нам надо было убедить Монтойю, что он получит именно то, что просит. Если бы мы рассказали вам о своих действиях, вы могли бы… проговориться ему. Но из-за сроков мы не хотели рисковать. Агентству необходима эта крупная сделка.

Элизабет с трудом сдерживала смех. Да, кажется, она разоблачит их.

— Стало быть, теперь главное — убедить его, будто рекламная кампания, которую вы сейчас представите на презентации, в самом деле моя?

— Вот потому-то я и хотел, чтобы вы зашли сюда с утра и внимательно изучили сценарий презентации. В вашем распоряжении еще четыре часа, чтобы подготовиться.

Элизабет посмотрела на бумаги, лежавшие на его столе. С первого же взгляда она поняла, что не найдет ничего неотразимого и нового в иллюстрированном материале, ничего, способного задержать глаз и выделявшего эту рекламу из доброго десятка других, ранее сработанных их агентством. Что ж, они вели беспроигрышную игру, избрали курс, который никому не нанесет обиды и который, черт подери, конечно же, никого и не взволнует.

— Вы рассчитываете, что я выдам этот хлам за свое творчество?

Джереми попытался запугать ее одним из своих печально известных «грозных» взглядов.

— Вы хотите сказать, что вам понадобится дополнительное время?

— Нет, я хочу сказать, что не стану делать этого.

Его голос понизился до угрожающего шепота.

— Только не вбивайте себе в голову, Элизабет, что на вас свет клином сошелся.

— Ну, вы уже достаточно ясно дали мне это понять, — парировала она. — До вечера я очищу свой кабинет.

— Вы об этом пожалеете. Я позабочусь, чтобы все агентства в городе узнали про вашу выходку.

Она одарила его легкой сдержанной улыбкой.

— Позаботьтесь тогда и правильно выговорить мою фамилию.

Когда ближе к концу дня Элизабет упаковывала в своем кабинете последние личные вещи, в дверь постучали. Выслушав возбужденные вопросы от доброй половины коллег, она в конце концов велела Джойс хотя бы минут двадцать не пускать к ней никого, чтобы она смогла закончить очистку своего стола. Но не прошло и десяти минут, как раздался стук в дверь. Она еще пыталась решить, стоит ли отвечать на этот стук, но тут дверь открылась.

Это был Амадо. Войдя, он закрыл за собой дверь и прислонился к ней.

— Вы не хотите рассказать мне, что происходит?

Она не могла определить смысла этих слов.

— Ну, произошло расхождение во мнениях насчет того, как следует обойтись с вашим заказом.

Элизабет швырнула в коробку запасную пару лосин, которые держала для непредвиденных случаев. Если уж она и пустое место, то по крайней мере выглядит всегда безупречно. Боже упаси, чтобы она могла показаться на какой-нибудь встрече со спущенной петлей на чулке или, того хуже, с голыми ногами!

— Но я не сомневаюсь, — добавила она, — что об этом вы уже догадались и сами.

— А на каком этапе Джереми решил, что ему не нравится разработанная вами кампания?

— Вы пытаетесь выяснить, много ли я знала о его намерениях и когда я это узнала?

— Ну, по существу, да.

— А зачем вам это?

— Потому что у меня создалось впечатление, что вас так же использовали и дурачили во всей этой истории, как и меня.

— Простите меня, Амадо. Если бы у меня было хоть малейшее представление о том, что должно произойти, то я бы никогда…

Он поднял руку, останавливая ее.

— И что же вы собираетесь делать?

Элизабет обошла вокруг стола и присела на него.

— После моей утренней стычки с Джереми я сделала несколько телефонных звонков. И теперь мне остается только решить, какое из предложений о работе мне лучше принять.

— Приятно слышать, что в вашем бизнесе есть люди, благоразумнее Джереми Нобла. Должно быть, вас порадует сотрудничество с теми, кто признает наш талант.

— Причина, по которой меня нанимают, не имеет значения, — ответила она. — Дело в перемене, которой я с нетерпением жду. Я была в Нью-Йорке только дважды, но думаю, что он мне понравится.

Амадо посмотрел на нее так, словно она ударила его.

— Вы что же, собираетесь уехать из Сан-Франциско?

— Здесь меня ничто не удерживает. Я переехала в Сан-Франциско, начав работать в агентстве «Смит и Нобл», ну а потом я проводила так много времени в этой конторе, что за ее пределами у меня и друзей-то настоящих не появилось. Срок аренды моей квартиры истекает в следующем месяце, так что даже это не удерживает меня здесь, — она пожала плечами. — Если задумать самой изменить жизнь, то, пожалуй, лучшего времени не подберешь. Мне вот только жаль, что вас так бесцеремонно обвели.

— Вам совершенно не за что волноваться.

Элизабет поднялась и снова обошла свой стол, чтобы закончить сборы.

— А что намерены делать вы?

Амадо выглядел взволнованным и сконфуженным.

— В отношении чего?

— Этой кампании.

— Не знаю, — он небрежно махнул рукой — Я должен об этом немного подумать.

— Вам не понравилась презентация? — спросила Элизабет.

Гнев так и полыхнул из его глаз.

— Было бы большой любезностью с моей стороны назвать ее заурядной.

— Возможно, это из-за того, что я вас настроила совсем на другой сценарий…

— А вы-то взглянули на то, что они мне продемонстрировали?

— Только мельком, — призналась она.

— Из этой рекламы можно спокойно убрать «Вина Монтойя» и заменить их другим винным заводом. Там нет ничего умного, ничего запоминающегося. Я же с самого начала ясно дал Джереми понять, что я не заинтересован в этаком назойливом рекламировании, и тем не менее он… — Амадо прошелся рукой по волосам. — Извините. Поссорился-то я с ним, а не с вами.