Молотов. Полудержавный властелин - [40]

И в вопросе о репарациях пошел немцам навстречу. Однажды сказал:

— Вы, наверно, думаете, что Сталин на старости лет стал реакционером, но я бы посоветовал вам не проводить демаркационной линии между нацистами и ненацистами. Тех, кто запятнал себя, пусть судит суд, но остальных надо привлекать к строительству социализма. Сами рабочие построить социализм не в состоянии. Рабочие умеют здорово разрушать. А строить будут дети рабочих. И у каждого нового поколения будет свое представление о социализме.

— Речь Черчилля в Фултоне — начало так называемой «холодной войны». Уходить Сталину на пенсию было нельзя, хоть он и собирался после войны… «Пусть Вячеслав поработает!»

— Один наш писатель, — говорю я, — высказал такое предположение: «Если б Сталин еще лет десять поправил, он бы короновался. Все к этому шло: народ его любил, враги боялись и уважали, авторитет огромный. В Кремль уже царских орлов свезли, трон поставили…» «Да он всегда там стоял», — говорю ему. «На почетное место передвинули, — поправился писатель. — Он бы короновался, и оно, я тебе скажу, неплохо и было бы. Он был, конечно, монарх, что и говорить».

— Монарх — там все во имя империи, а здесь во имя пролетариата, для трудящихся, — говорит Молотов. — А этот писатель вас молиться не заставляет?[28]

01.05.1971

— Аденауэра знали?

— Да, когда он у нас был, я его даже немножко поставил в неловкое положение. Мы с ним сидели рядышком, а он мне на ушко говорит: «Если бы при фашизме у меня было больше возможностей, я бы Гитлера задушил!» А в то время они все это замазывали, сам он фактически продолжал многие из гитлеровских дел, коммунистов душил, благоволил к нацистам. Я взял и тут же во время обеда в речи сказал то, что он мне нашептал. И это было опубликовано. Я решил, пускай он запомнит, друг он ненадежный, и пусть на него кое-кто посмотрит, как на двуличного такого человека.

24.08.1971

— Спаак был первым секретарем НАТО. Не понимал значения слова «который». «Вы, русские, часто употребляете это слово». А мы действительно «который, который»…

17.17.1975

Репарации

— После войны мы брали репарации, но это мелочь. Государство-то колоссальное у нас. Потом эти репарации были старым оборудованием, само оборудование устарело. А другого выхода не было. Это некоторое небольшое облегчение тоже надо было использовать. Но опять-таки, вырывая себе кое-что, с чем надо было считаться? Мы же потихоньку создавали ГДР, нашу же Германию. Если бы мы вытащили оттуда все, как бы на нас ее народ смотрел? Западной Германии помогали американцы, англичане и французы. А мы ведь тащили у тех немцев, которые с нами хотели работать. Это надо было очень осторожно делать. Много мы тут не доработали. Но это нам тоже помогало. Надо сказать, что немцы обновили свой фонд, перевели на новую технику, мы тогда у себя это сразу сделать не могли. Но некоторую часть оборудования отправили в Китай.

12.05.1976

Ленд-лиз

О переговорах по ленд-лизу.

— Все время были, с самого начала. При мне был подписан договор по ленд-лизу, когда я был в Америке в 1942 году. При мне. «My friend», да.

— А после войны были разговоры?

— Были, конечно, не раз. Я и ноты подписывал. После войны и начались разногласия по ленд-лизу. А до этого не было. Мы не отказывались от долга. Кое-что вернули.

— Они привезли пресс, и те студебекеры, которые мы им возвращали, расплющивали и в море сбрасывали.

— Возможно, да.

— Вы говорили: отдадим, а сроки назначали?

— Всякие выдвигались спорные вопросы. Я не могу припомнить, но отказа не было. Не все заплатим. Но не отказывались. Не отказывались. Но так и не вернули.

31.07.1972

План Маршалла

— На Западе пишут, что большой ошибкой советской дипломатии было неприятие плана Маршалла.

— Это было как раз очень удачно — наш выход. Я вначале согласился, между прочим, в ЦК внес предложение: надо участвовать. Не только нам, но и чехам, полякам. В совещании в Париже. А потом опомнился и послал вторую записку в тот же день: давайте откажемся. Мы-то поедем, а чехам и другим предложим отказаться от участия в совещании, потому что на их опытность мы еще не могли рассчитывать. И мы тут же вынесли постановление и разослали, что не советуем давать согласие, а они приготовились, особенно чехи, участвовать. У чехов министр был довольно сомнительный, я забыл, по-моему, Клементис. Получив от нас указание, что не надо участвовать, они не поехали.

Ну а там такая банда собралась, что рассчитывать на добросовестное отношение не приходилось. И я отругался кое-как и с одним, и с другим. Хорошо, что у меня не было помощников таких, которые могли запутать дело. Клементис, чехословацкий, он правых таких настроений, опасный был человек. Это 1948 год, уже после Бенеша.

Много смутного было. Но если они считают, что это была наша ошибка, отказаться от плана Маршалла, значит, правильно мы сделали. Безусловно, правильно, теперь это можно доказать, как дважды два — четыре. А вначале мы в МИДе хотели предложить участвовать всем социалистическим странам, но быстро догадались, что это неправильно. Они затягивали нас в свою компанию, но подчиненную компанию. Мы бы зависели от них, но ничего бы не получили толком, а зависели бы, безусловно. И уж тем более чехи, поляки, они в трудном были положении…