Молот ведьм - [26]

Я схватил его за воротник так, что он ударился лицом о решётку. Пальцы левой руки я воткнул ему в глаза. Он завыл, но не мог двинуться. Собаки бесились за ограждением, скреблись о забор, но были не в силах до меня добраться.

— Послушай, скотина, — сказал я. — Или немедленно открываешь ворота, или вернёмся к разговору, когда у тебя будет только один глаз. Выбирай.

— О-оотпусти, — простонал он.

Не знаю, думал ли он, что я шучу, но похоже он ошибочно воспринял мои слова всего лишь в переносном смысле. Я надавил сильнее, и он завыл, заглушая своих собак.

— Открою! — зарыдал он.

Я несколько ослабил объятие и убрал пальцы от его глазных яблок. Он минуту моргал, а из-под его век текли слёзы. У него было исключительно глупая мина, но всё ещё два глаза. Опоздай он на пару секунд, мина была бы ещё глупее, но глаз только один.

— А собаки? — простонал он снова.

Мило, что этот человек беспокоился о безопасности вашего покорного слуги, но насчёт собак я не волновался. Сложил губы и свистнул. Это очень особенный свист, любезные мои, и обучение ему заняло у меня много времени. Но я ещё не встречал собаки, которая услышав этот пронзительный, плачущий звук, не поджала бы хвост и не удрала куда глаза глядят. Так и приключилось со сторожевыми псами, охраняющими дом Шульмастера. Через минуту я слышал лишь плачущее скуление издалека.

Привратнику после нескольких попыток удалось ввести ключ в замок и повернуть его. Он отворил ворота, а я проскользнул внутрь, продолжая держать служащего за воротник. Но он вёл себя спокойно, впрочем, я подозревал, что у него проблемы со зрением, и он, наконец, поверил, что неучтивое поведение может вознаградить его лишением симметрии зрительных органов.

— Ну так веди сейчас же к своему господину, — приказал я.

Он захныкал что-то неразборчиво, но я заключил, что он не имеет ничего против того, чтобы проводить меня к Шульмастеру. Мы пошли посыпанной гравием аллейкой, а я только сердечно взял его под руку, чтобы он случаем не захотел совершить какой-нибудь глупости. Собак, как вспоминал ранее, я не боялся, но на что мне стадо слуг, вооружённых вилами, кухонными ножами, топориками или лопатами, которое прибежало бы защищать своего господина? Конечно, ваш покорный слуга не боялся дворового сброда, но мне хотелось избежать всякого шума и беспорядков. Наконец я без лишних церемоний попал к Шульмастеру, так как мой вынужденный провожатый был чрезвычайно вежлив и явно хотел как можно быстрее избавиться от моей компании. Хозяина я застал на кухне, у дубового стола, где он угощался жирной рулькой и хлебал пиво из большого кувшина. Рядом суетились две подсобницы, но ему это явно не мешало. Он даже хотел ущипнуть одну за зад, но увидел, что я стою на пороге, и остановил руку на полпути.

— Чёрт, а вы кто такой? — обратился он, и тон его вопроса был таким же грубым, как и сами слова.

— Я к вам от господина Шпрингера, — сказал я. — И думаю, будет лучше, если сообщу, кто я такой, когда мы останемся одни. Шульмастер разглядывал меня испытующе из-под сросшихся бровей, потом махнул рукой.

— Прочь, — приказал он подсобницам, а мне указал стул перед собой. — Садитесь, — произнёс. — Хотя знайте, непрошенный гость хуже заразы.

Я сел и подождал, пока прислуга выйдет из кухни, закрывая за собой дверь.

— Меня зовут Мордимер Маддердин и я являюсь лицензированным инквизитором Его Преосвященства епископа Хез-хезрона, — сказал я тихо, поскольку был почти уверен, что женщины подслушивают под дверью.

Я заметил, что этот уверенный в себе, румяный человек потерял уверенность, а с его щёк пропал румянец. Он встал, с шумом отодвигая стул, и дёрнул дверь.

— Прочь! — гаркнул он кому-то, кого я не видел. — Если увижу вас здесь снова, то ноги из жопы повырываю.

Он вернулся, сопя от бешенства, и снова сел за стол.

— Может пива, магистр? — спросил он через минуту, а я покрутил головой.

— Знаете, о чём, а точнее о ком, я хочу поговорить, правда? О вашем работнике, Угольде, которого вчера повесили.

Он воткнул нож в особенно жирный кусок мяса и отрезал себе солидный ломоть. Если бы я сказал вам, любезные мои, что увидел облегчение на его лице, то погрешил бы против истины. Это лицо по-прежнему оставалось хмурым и угрюмым, но по просто неуловимому расслаблению мускулов я понял, что он ожидал чего-то худшего, а мои слова удивили его, но одновременно успокоили. Я не являюсь человеком, чрезмерно верящим в собственные способности и в пустой гордыне считающим себя знатоком человеческих характеров. Однако я был почти уверен, что в этом доме что-то произошло или же происходит, чего инквизитор не должен проворонить. И я собирался узнать, что это. Но пока мне нужны были сведения об Угольде Плесени.

— Я защищал его, — пробурчал он. — Говорите, что хотите, но не верю, что он убил этих девок.

— То есть, он был хорошим человеком?

— Хороший, плохой, — подал он плечами. — Кто его знает? Работал за двоих, а кошель с деньгами можно было положить рядом с ним, и не тронул бы. Я ему доверял. Я хотел, чтобы в будущем месяце он начал управлять одной из моих лесопилок. Знаете, помимо всего, он умел писать и читать…