Молох - [15]

Я пытался привстать. Грудь как будто сдавило, выкорчёвывая воздух из лёгких. Боже, что со мной? Рита глядела на меня и улыбалась. Серая пелена окутала меня. Лицо спутницы в миг перекосилось. Волосатая рука направлялась ко мне, сжала крепче, потянув наверх… К свету.

— Бл*дь! Я думал, ты откинулся уже! — Глыба смотрел на меня в упор.

Вдвоём мы находились всё в том же тоннеле между Мужества и Лесной. В треклятой посудине парили над Стиксом, как Иисус над Галилейским морем. Только что диггер вытащил меня из воды. Выхватил из течения каким-то немыслимым чудом. Я захотел заорать, но в горле встал ком. После чего я потерял сознание и воспоминания более не пришли ко мне.

— Молох, ты жив? — Глыба хлопал меня по щекам, приводя в сознание. Был бы я габаритами поменьше, то он бы меня своим «хлопаньем» окончательно вырубил.

— Вроде бы… Что… — я схватился за голову, вновь пытаясь унять боль. — Что произошло, твою мать?

— Посудину чуть не перевернуло, когда монстр нырнул в воду. Я думал, он вернётся, мысленно простился с жизнью, но тот так и не выплыл. Зато сукин сын сбил мотор: придётся грести вёслами.

— А я где был?

— Считай, что сегодня твой второй день рожденья — солдат похлопал меня по плечу. На Глыбе кстати, как и на мне, не было намордника. Мы и так, по сути, мертвецы, не лучше, чем капитоловские аборигены. — Тебя стало уносить течением, но ремнём зацепило за вон ту штуковину.

Диггер указал на то, что стало вместо мотора да и вообще заднего борта лодки. Металлическая балка торчала словно дерево-урод.

— Вот ещё что: вещи твои не пропали, всё на месте. Пока ты был в отключке…

— Сколько времени? — перебил я.

— Да минут десять. Без тебя я не могу вести лодку один, с течением не справиться. Так вот, винтовку то я перезарядил, но советую пока «штурмовика» взять. Запасных пуль у тебя не осталось. Не знаю, что ждёт нас впереди, так что прибереги патроны.

— Глыба, сколько до выхода из преисподни осталось?

Солдафон стал светить по сторонам, разглядывая стены. Водорослей здесь уже приходилось меньше, зато всё было усыпано мхом. Мох, как присоски на лианах, пульсировал и даже, чёрт подери, светился! Алый удушающий свет. Подобно лампам аварийного освещения (или мифическим радиоактивным грибам), только те были живыми. Я заметил нескольких рыжих тараканов, скрывшихся под водой. Без комментариев.

— Думаю, около двухсот метров — наконец сказал боец. Сталкер, как бы оценил Пашка с Академки. Только вшивой Комнаты здесь отродясь не могло быть.

Через несколько метров новая и последняя напасть настигла нас. Летучие мыши. Удивительно, но те выглядели так, как до Катастрофы, разве что агрессивнее. То и дело отвлекаясь от вёсел, мы с Глыбой палили по тварям, которые никак не хотели сдаваться. Будто мстили за осьминога, за аллигатора, разделавшегося с Градом, за краба с рожей акулы-молота, повинного в смерти Горца. Человека, спавшего нас ценой своей жизни. Лучшие люди уходят первыми. Пули же рикошетили от стен и потолка, размалывая в клочья живой мох со специфическим мерзким пищанием. В полсотни метров до конца Стикса нам уже приходилось орудовать ножом, сцепляя друг с друга мышей. Вёсла унесло в сторону, а нас затянуло в течение. Река стремительно мчала лодку вперёд. Всё закружилось с немыслимой скоростью, затрещало и завизжало. Не хотело отпускать, не хотело прощаться.

— Глыба! — Кричал я, стараясь перекрыть гул мышей, рокот течения и звуки автоматной очереди.

— Ага?!

— Знаешь, почему нас Стикс держит?!

— Ну?!

— Мы не заплатили ему вонючие монеты за переправу!

Глыба захохотал так, что перекрыл все звуки. И вместе с ним в иной реальности близ платформы Кузьмолово ржал номер 3. Какофония разносила голову в клочья. А впереди маячил свет, буквально в нескольких метрах. Гермоворота стремительно закрывались. Там, на другой стороне Стикса. На станции метро Лесная. Уровень воды стал намного меньше. Железный каркас царапал то, что в своё время было рельсами. Две летучих мыши вылетели за ворота, но тут же были разнесены выстрелами. Ещё одну Глыба положил с автомата точно в башку. Ошмётки упали в лодку. Вместе с ними гермоворота захлопнулись, а нас двоих успело выбросить на станцию, пока там, с другой стороны, лодка с грохотом не разбилась вдребезги.

Глава 3. ЗАГАДКА ЛУНАЧАРСКОГО

Белый потрескавшийся потолок. Так, стены не мягкие, значит, я не в психушке. Уже хорошо. Кровать, на которой я очнулся, состояла из картонных ящиков, наполненных доверху всяким тряпьём. Поверх всего этого ноу-хау продырявленный матрас и одеяло. Подушки не было. Значит, я в метро. Пережил форсирование Стик… Ненасытный молоточек боли ударил точно в висок. Да-да, лучше не вспоминать, хотя события последних двух часов забыть, по-моему, невозможно. Второй амнезии мне точно не пережить. Или третьей? Уже сам сбился со счёту.

В комнате, по размерам чуть больше той, в которой проживал давний герой, пусть и вымышленный — Раскольников, я успел лишь разглядеть прислонённый к углу ремингтон, пока не зашёл Антон Сомов. Я узнал его сразу. Удивительно, но удары по башке влияют на мою память лучше, чем что-либо другое. Неужели, Кензо мне собирается лоботомию сделать? Сомов — молодой парень, располагающей к себе умом и внешним видом. Человек, открытый в общении, к тому же умён не по годам. В отличие от того же Карпова, не просиживается под охраной в убежище.