Молох - [18]

Это не является ни сознательным «сидением на телевизионной диете», ни плагиатом: просто пресыщенная общественность хочет смотреть известные и очередные варианты сюжетов каких-нибудь тарзанов, трех мушкетеров, а в США — войн с индейцами, гражданской войны, в Европе же — последней мировой войны. Информационная аллергия в визуальной области является очень сильной, новаций на передающих станциях боятся больше, чем огня, и в то же время ценят видимость инноваций. Я, конечно, не играю здесь роль критика, поскольку не оцениваю и поэтому не умаляю достоинств программ, что было бы легко сделать, а стараюсь только глубже обнажить причину известного телезрителям по опыту факта, сущность которого заключается в странной схожести множества якобы совершенно различных, независимо создаваемых программ. Поэтому чрезвычайно трудно сориентироваться, если выключить звук, смотрим ли мы программу, транслируемую из Турции, Великобритании, Голландии, Швеции, Дании, Испании и т. д., потому что отовсюду на нашу антенну течет почти одна и та же манная кашка с перцем.

3

Поэтому средний человек спасается от информационного потопа, сокращая ливень битов и исключая те, которые не являются «обязательными» для умственной абсорбции. В повседневной жизни это проявляется в усиленном этноцентризме средств массовой информации, в «нарастающей толстокожести» по отношению к содержанию, которое может шокировать или ранить чувства, однако в науке такого рода сдержанность не допускается. Отсюда нарастающий вес подкрепления, которое приносит информатика дивизиону компьютеров. Как любое новое явление, хотя по-настоящему, буквально, уже не новое, компьютеризация стала необходимой и одновременно несущей новые проблемы сферой жизни: в странах, в которых компьютеризация делает только первые шажки (к которым de facto принадлежит и Польша), хлопотами и дилеммами еще не насладились. Первый же пример прояснит, в чем может состоять суть. В романе SF «Возвращение со звезд» в 1960 году я ввел в сюжет «калстеры» как маленькие приспособления, заменяющие оборот и циркуляцию денег. Конечно, в романе нет места для описания инфраструктуры этого «изобретения»! Но в настоящее время в периодике (например, американской) уже пишут о «smart cards», использующих тот же принцип. Денег в обороте может вообще не быть, оплата чеками тоже может стать прошлым, потому что каждый имеет счет в банке, а в кошельке — «smart card». Расплачиваясь, человек подает эту карту кассиру, который вводит ее в кассовый аппарат, соединенный с банком. Компьютер передает банковскому компьютеру, сколько денежных единиц нужно списать со счета; то же самое происходит по маршруту плательщик (или его компьютер) — банк — плательщик (или его «калстер»).

Все это очень хорошо, но при условии, что к нашему счету никто не доберется какой-нибудь «электронной отмычкой»; но, как известно, уже давно возникли и «computer crime», и «хакеры», которые смогли добраться к наиболее охраняемым компьютерам разных генеральных штабов. Наличные можно закопать, спрятать в сейфе, но банковские компьютеры наверняка будут подвержены многочисленным проводным или беспроводным атакам. Явление «вирусов», в свою очередь, нам уже так знакомо, что не стоит заниматься этой «темной» стороной информационной жизни.

4

«Информационный барьер» в науке можно пробить, пользуясь, с одной стороны, компьютерными сетями, в которых компьютеры подобны нейронам мозга (а каждый нейрон, как мы знаем, косвенно или напрямую соединен с десятками тысяч других, поэтому сведения, что в мозгу насчитывается 12 или 14 миллиардов нейронов, являются неким недоразумением, поскольку речь идет о числе соединений, а не единиц, работающих только по принципу flip-flop), а с другой стороны — компьютерами-гигантами, представителем которых может быть мой «Голем ХIV» из рассказа с этим же названием.

Здесь я должен, наверное, объяснить, откуда у меня там взялась и на что опирается концепция увеличения сверхголемной «терабайтовой мощи», разделенная в ходе развития «зонами молчания». По смыслу это не является «чистой фантазией», поскольку я давным-давно выбрал себе путеводной звездой или скорее путеводным созвездием естественную эволюцию жизни на Земле. Может быть, самым характерным в ней был такой процесс поочередного возникновения видов растений и животных, который определялся непостоянным (дискретным) возрастанием сложности. Так как вначале возникли зачатки жизни, о которых нам ничего не известно, кроме того, что на протяжении трех миллиардов лет (по меньшей мере) был создан генетический код с его удивительной созидательной универсальностью; из них возникли водоросли, способные к фотосинтезу, потом — бактерии, простейшие, морская флора, затем — рыбы, земноводные, пресмыкающиеся и, наконец, — млекопитающие, венцом которых стали гоминиды с человеком во главе. Между этими видами зияли очень существенные пропасти, хотя когда-то между ними существовали переходные формы, скажем, между пресмыкающимися и птицами или рыбами и земноводными, но от них ничего не осталось. Это разделение видов, как и «зоны специального молчания», я посчитал достаточно важными, чтобы «перенести» его в область развития мозга, где они являются следствием первичных, определенных физиологией и анатомией задач, которые должна выполнить нервная система каждого живого существа (если это существо — животное).