Молодые Боги. Новый рассвет - [39]

Звенели приборы, все громче раздавалась речь переговаривающихся за столом, то и дело слышался непринужденный смех, по залу сновали многочисленные вышколенные официанты с переменой блюд. К моему облегчению, не я один был далек от знания правил этикета – поэтому с удовольствием поел, не оглядываясь на манеры, отдав дань мастерству поваров.

Ребекка сестрой в это время по-прежнему продолжали вести непринужденный танец светской беседы – словно мангуст с коброй. И после очередной фразы кусок нежной телятины в удивительном, божественном соусе застрял у меня в горле.

«Джесс, с мужем Бекки ты еще не встречался?» – прозвучал в ушах эхом вопрос Габриэллы.

– Пока нет, – спокойно произнес я, чувствуя холодную злость графини.

– И с бывшим еще не познакомила? Он ведь тоже здесь… – порхнула ресницами Габриэла и тут же сжала губки в гримасе девочки-дурочки. – Странно, вы в последнее время так тесно общались…

Вдруг сестра Ребекки вздрогнула и едва не отшатнулась. Я сидел справа от графини, и так как она была со стороны здорового глаза, успел уловить зеленый всполох ярости в ее взгляде. Ребекка хотела было что-то очень жестко – я чувствовал по ее эмоциям – ответить, как вдруг председательствующий на обеде седоволосый Жан постучал вилкой по бокалу, привлекая внимание.

В зале воцарилась тишина – замерли вилки, стихли голоса, лишь чужеродно прозвучал девичий смех, моментально захлебнувшийся в неловкости. Официанты тоже вдруг исчезли, отстранённо подумал я.

Седой политик с гербом тамплиеров на груди, тяжело и по-старчески закряхтев, поднялся. Он оглядел всех собравшихся – казалось, его плечи сейчас тянет вниз тяжкий груз.

Минута тяжелой тишины – и он, наконец, открыл рот, но говорить не начал. Перевел дыхание, вновь оглядывая лица присутствующих. Еще несколько долгих томительных секунд тяжелой патоки ожидания, и все же по залу разнесся усталый голос:

– Я вижу ваши молодые лица и думаю, что…

Седовласый Жак прервался, облизывая губы. От всей его напускной веселости не осталось и следа. Видно было, что ему действительно трудно даются произносимые слова.

– Думаю, что я… мы, сделали в этой жизни столько, что этим можно гордиться. После самой страшной войны на осколках миропорядка мы построили систему, которой не нужны герои. Это настроенная на обычных, невыдающихся людей, система, и она работает. Последние пятьдесят лет люди первого мира жили лучше, чем когда-либо за всю историю человечества. Это так, и это сделали мы. Прекрасная эпоха, открытые границы, социальные гарантии, отмена всеобщей воинской повинности, свободная любовь и права человека как догма. Да, это сделали мы, и этим можно гордиться.

Но… мы не справились. Я не справился. Я вижу ваши молодые лица и думаю, что мне сейчас лучше не смотреться в зеркало. Не оттого, что я стар и некрасив. Не оттого, что я хороший политик, и у меня больше нет друзей.

У меня был шанс, но я его не использовал. Я просто не хочу смотреть себе в глаза.

Наш привычный мир – мой мир, мир моего поколения – подходит к концу. И одновременно с ним Вестфальская эпоха – эпоха государств – закончилась, господа и дамы. Пока неофициально, и нам… нет, уже вам еще предстоит поставить точку.

Это была… Великая эпоха. Жаль только, что конец ее омрачил двадцатый век, век ненависти. Он привел нас к удивительной деформации мышления, которую можно вызвать с помощью государственной пропаганды. Нам уже давно не нужны миллионы одноразовых комбатантов, но машина все еще работает на производство и делает это уже против себя.

Но мы были против. Я был против. Могу часами рассказывать о том, что сделано, и чего мы достигли. Но это скучно – потому что заканчивать то, с чем не справилось мое поколение, ставить точку, знаменующую конца эпохи, и начинать новую предстоит вам.

Но мы на пороге ада, господа и дамы. Мы многое сделали, но этого было недостаточно – и мы уже подошли к бездне. Планета не выдержит столько на себе – уже более десяти лет назад мы прошли точку невозврата, когда ресурсы потребляются быстрее, чем восполняются. Государства из клуба сильных приложили титанические усилия к тому, чтобы уменьшить свою рождаемость. Остальные… остальные страны завтрашнего дня. Они там и останутся – а где будет это «там», мы с вами решим сегодня.

Многие из вас воспитывались смолоду для того, чтобы править. Кто-то только и желал, что наслаждаться жизнью. Некоторые же только вчера покинули канализацию, где готовились умереть в ближайшую пару лет.

Яркий взрыв противоречивых чувств от сидевшего неподалеку индуса ясно дал мне понять, кто совсем недавно покинул канализацию.

– Но вне зависимости от социального статуса и происхождения именно от вас, собравшихся здесь и сейчас, зависит, какой будет грядущая эпоха. Но ясно одно – начнется она с самой жестокой схватки, что планета видела за всю свою жизнь. Для нас сегодня решится все... – по мере того, как Жак говорил, голос его становился все более твердым – и из него исчезали старческие нотки.

– В мире уже совсем скоро будет девять миллиардов человек. Первый мир всеми силами уменьшал свою рождаемость. Третий – ее только наращивал. Казалось, выход только один – увеличить смертность, к этому все шло. Но… мы предложили Новые Миры. Это казалось идеальным вариантом. Мы были на пороге новой эры великих открытий, но из чужих миров пришли вы.