Молодой Верди. Рождение оперы - [20]

— Предписываю вам, — начал правительственный комиссар, глядя на подесту в упор и отчеканивая каждое слово так, точно желал придать сказанному особый смысл, — предостеречь этого Верди…

— Позволю себе довести до сведения вашего, синьор комиссар, что его в городе нет. Он учится в Милане.

— Он вскоре вернется, — сказал комиссар. — Предписываю вам предостеречь этого Верди и предложить ему избегать каких бы то ни было споров, разговоров, состязаний, соревнований. Чтобы вокруг него шуму было поменьше. Чтоб было тише. Как можно тише. Совсем тихо. Чтоб ничего слышно не было. Понятно?

— Понятно, — сказал подеста.

И на этом они расстались. И хотя день был осенний и накрапывал дождь, подеста по дороге домой то и дело вытирал платком вспотевший лоб. Он думал о том, что дело о конкурсе и о назначении Верди maestro di musica Буссето положено правительством под сукно на вечные времена. И еще думал о том, что это, вне всяких сомнений, дело рук настоятеля, каноника дона Габелли. Подеста уже и раньше думал, что это так, но сейчас был в этом убежден. Вот почему он пошел к Барецци ночью в проливной дождь и хотел убедить синьора Антонио в необходимости устроить Верди на работу где-нибудь в другом городе.

Комиссар не ошибся. Верди на самом деле скоро вернулся в Буссето. Его вызвал из Милана синьор Антонио. Учение композитора было закончено. Он привез с собой документ, подписанный его учителем Винченцо Лавиньей, концертмейстером в театре Ла Скала. В этом документе удостоверялось, что Джузеппе Верди из Буссето в герцогстве Парма изучал контрапункт под руководством Лавиньи и успешно упражнялся в сочинении фуги на два, на три и на четыре голоса, умело применяя канон, двойной контрапункт и другие особенности письма, присущие строгому стилю. «На основании чего, — писал Винченцо Лавинья, — заявляю, что Джузеппе Верди способен занять место руководителя хора и оркестра наравне с любым из признанных мастеров».

Это был отличный аттестат. С такой солидной рекомендацией можно было смело идти на любое состязание и с честью выдержать его.

В городе говорили, что синьор Антонио вызвал Верди весьма своевременно. Со дня на день ждали объявления конкурса. Не ждал его только один подеста. Но он не решался передать предостережения правительственного комиссара приехавшему на родину композитору. Он предполагал — и не без основания, — что предостережение комиссара не достигнет желаемой цели, а вызовет только раздражение Верди и его друзей. И потому, надеясь на обычную сдержанность и благоразумие молодого маэстро, он решил предоставить события их естественному течению.

Но когда наступила зима — шел 1835 год, — недовольство и брожение среди населения чрезвычайно усилились. И настолько усилились, что грозили вспышкой народного гнева. Подеста понимал это очень хорошо. Пожар мог вспыхнуть от малейшей искры. По любому поводу могли произойти события, чреватые самыми опасными последствиями. А о конкурсе ничего слышно не было. Музыкальная жизнь в Буссето замерла. Филармонический оркестр собирался по-прежнему в доме синьора Антонио, но никаких концертов и публичных выступлений не было. И даже богослужение в соборе проходило без музыки. Потому что филармонисты, возмущенные незаконным приглашением Феррари, отказались принимать участие в музыкальной части богослужения до тех пор, пока не будет пересмотрено постановление церковно-приходского совета и не будет объявлен конкурс на место органиста. И унесли из собора все партитуры торжественной церковной музыки. И настоятель не мог воспрепятствовать этому, так как все эти партитуры являлись собственностью Филармонического общества. И теперь городок так и жил совсем без музыки.

А недовольство все росло и росло. И подеста чувствовал и понимал это очень хорошо, но также хорошо он понимал и то, что изменить создавшееся положение не в его силах.

И вдруг пятого января после полудня по городу разнесся слух, что завтра, в праздник Богоявления Джузеппе Верди выступит за органом в церкви Санта Мария дельи Анджели. Городок заволновался. Одни любители музыки поспешили к дому Барецци, другие — к церковной сторожке. Слух подтвердился. Да, это правда: Джузеппе Верди выступит завтра за органом в церкви Санта Мария дельи Анджели. Его пригласили отцы францисканцы. Церковь принадлежала ордену и не была подчинена соборному капитулу.

На другой день люди потянулись к церкви с пяти часов утра. Еще только начинало светать. На чистом небе ярко горела утренняя звезда и было очень холодно. К шести часам все скамьи между колоннами были заняты. Правда, церковь наполнилась главным образом беднотой, людьми неимущими, которые, когда ближе к началу службы стали подходить жители города побогаче, с охотой уступали свои места за мелкую монету. Но, отдав места для сидения, они не уходили из церкви, а продолжали стоять тут же, прислонившись к колонне или отойдя немного в сторону, к стене.

Слух о том, что братья францисканцы пригласили Верди играть на органе во время торжественного богослужения, разнесся необыкновенно быстро. Много народа приехало из окрестных деревень. На площади вдоль стены монастырского сада стояли повозки. На земле валялась солома. Можно было подумать, что сегодня в Буссето базарный день.