Молодость - [7]

Шрифт
Интервал

Женщины убирали в ригу зерно, перемешанное с половой. Мужчины, пользуясь остановкой, поили лошадей, поправляли хомуты, постромки. Пыль оседала, и теперь лица работающих казались еще грязней, а усталость была заметней.

Степан сорвал подсолнечную шляпку, раскусил незатвердевшее, пахнущее свежим медом семечко. В зеленой кипени огородов, среди поденщиц на току чудилась ему Настя… Он искал ее, но искал тихо, с опаской, приготовившись ко всему. Дома почувствовал, как отец и мать обходили Огреховых в разговоре.

— Братка!

Повернувшись, Степан не сразу узнал Николку, младшего братишку, с погоняльным кнутом в руках. Паренек волновался и робел, стараясь выглядеть вполне взрослым. На носу его лупилась опаленная солнцем кожа.

— Ну, здравствуй! — обрадовался Степан, разглядывая с любопытством настороженную фигуру молотильщика. — У Бритяка живешь?

— Жил-кормился, а с нынешнего лета платить стали, — возразил Николка, желая подчеркнуть свое значение в семье. — Три рубля — от пасхи до покрова. Все ведь умею: косить, пахать… На молотьбе — коногоном!

Степан неловко приласкал кудлатую, в испарине голову подростка.

— Учишься?

— Ползимы ходил… Лапти истрепал, а больше нетути. Школа у нас далече!

Ветер шевелил выцветшие добела Николкины волосы. Мальчишка присматривался к Степану, перебирая по нагретому чернозему босыми, в цыпках и ссадинах ногами. Боялся какой-нибудь неожиданной выходки со стороны взрослого, насмешки… Но Степан держался просто, как с равным. Лицо у него было доброе, задумчивое. В Николке он видел и свое недавнее детство, растраченное на чужой полосе, лучшие годы, золотом высыпанные в хозяйские сундуки.

— Лапти истрепал — не беда, — сказал Степан. — Сапоги сошьем. Понял? Школу выстроим поближе. Революция, брат! Слыхал песню

«Кто был ничем, тот станет всем»? Николка слушал, округлив смышленые глаза. У него пересохло в горле.

— А у нас, братка, Гагарина порешили, — поспешил он сообщить в свою очередь. — Навалились всей Жердевкой, да Осиновка подоспела, да Кирики с Татарскими Бродами… Ух! По кусочкам имение разнесли.

— Что же ты себе принес? — улыбался Степан, слышавший о разгроме селянами, еще при керенщине, ненавистного княжеского гнезда.

— Я-то? — Николка смутился, дернул носом! — Я пешком ходил… Кто на лошадях, те понавозили! Афонюшка, старая шельма, три подводы гонял! У него сейчас в горнице — господские шкапы, часы стоячие, самовар серебряный….

— Так, так, — улыбка сползла с загорелого Степанова лица. — Ну, ладно… Всякому делу — свой черед.

Николка восхищенно смотрел на брата. Ему хотелось стать таким же умным и смелым, носить такую же серую куртку и этот верный наган за поясом,

С дрожью в голосе он рассказывал:

— Когда прошел слух о твоей смерти, у нас дома плакали, а Бритяк смеялся над тобой. Ни чуточки ему, знать, не жалко, всякую всячину молол. Будто ты до пяти лет материну грудь сосал да барина напугал…

— Николка, на круг! — завизжала с тока Марфа, Бритякова невестка. — Живо! Куда тебя запропастило?

Паренек сорвался, точно его огрели батогом; мелькнули голые пятки, зашуршала огородная зелень… И через минуту засвистел на конном приводе:

— И-эх, го-лу-би-и… Наддай!

Степан шел обратно, уже не замечая летавших над подсолнухами пчел, отцветающей картофельной ботвы. Забыл о дивных волнующихся полях и ласкающих взор перелесках. Перед глазами стоял худой, забитый ребенок: «Все ведь умею: косить, пахать…»

Встреча с братишкой отрезвила Степана. Он вдруг ясно понял, что революция здесь, в жердевской глуши, только начинается. Предстоит жестокая битва с бритяками, успевшими прибрать к рукам и помещичье добро.

Переступив порог своей избы, Степан тотчас сел, чтобы не подпирать затылком низкого потолка. В сумеречной духоте жужжали голодные мухи. Шаткий, о трех ножках стол и лавка, изъеденная червем, наглухо приколоченная к стене, — все это знакомо с давних пор.

Тимофей, наклонившись с приступка у печки, остановил на сыне пытливый взгляд.

— Ха, служивый, — негромко, словно провинившись в чем-то, заговорил старик, — ну, как тебе наша житуха нравится?

Степан откинул пятерней кудри со лба.

— Просто удивительно! Столько в мире перемен, а Жердевка стоит будто заколдованная…

— Не получилось у нас хозяйства, — понурил голову Тимофей, который хотел и не мог выглядеть сегодня по-настоящему счастливым. — Другие старики гордятся перед детьми. Вот, мол, как надо век вековать! А нам…

умирать даже совестно.

Степан набил трубку, и мать подала дрожащей рукой коробок спичек. Это было настоящей расточительностью. Спички стоили дорого, и по утрам Ильинишна ходила к соседям за угольками на растопку.

Она взглянула на серую куртку сына, подумала:

«Господи… Должно, с убитого носит».

И достала из сундука льняную, с вышитой грудью, рубашку.

Степан узнал девичий подарок Насти Огреховой. На морщинистом лице матери прочел он какое-то беспокойство… Брови его сошлись близко к переносью, между ними тоненько билась невидимая жилка.

— Не дождалась Настюха… просватали, — вздохнула мать.

Глава третья

Городская площадь, запруженная телегами и лошадьми, напоминала сегодня ярмарку. Но никакого торга здесь не происходило. Это прибыли делегаты из дальних волостей на уездный съезд Советов.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.