Гость появился утром следующего дня, как раз когда Хол стоял около «Астронавта». Хол видел, как тот въехал на ракетодром, но никого не позвал, боясь, что видит мираж. Однако это был человек. Странный, но все же человек. Был он очень, очень стар, одет в лохмотья и ехал на старом осле. Он слез с осла с трудом, на глазах у него стояли слезы.
— Вышло-таки по моему, — воскликнул он. — Не зря я поклялся, что доживу до вашего возвращения. Я раньше и жил тут, но дичь откочевала и мне пришлось двинуться за ней. Зверье теперь кочует как хочет.
— Сколько вам лет? — спросил Хол.
Уже задав этот вопрос, он понял, что вопрос самый глупый из тех, который можно было бы задать неожиданно явившемуся представителю исчезнувшего человечества. Хол обернулся и крикнул в направлении рубки:
— Вы только посмотрите, кто к нам пришел!
Старик ответил:
— Думаю, около ста. — Он улыбнулся. — Родился в год старта «Астронавта». Меня назвали Ли — в честь капитана.
— Он умер, — сказал Хол.
Подошли Том Рекнис и Стив, за ними Окрайт.
— Жаль. Много было несчастных случаев?
— Только один.
Окрайт спросил:
— Где же остальные люди?
Хол растеряно ответил:
— Да я еще не спрашивал…
— Люди? — прошамкал старик. — Вы спрашиваете про остальных людей? Умерли. До тяжелой зимы позапрошлого года со мной жили два приятеля. Зима унесла обоих. Жить одному ох, как не легко! Я даже боялся, что говорить разучусь. Нет смысла болтать с самим собой…
Xoл воскликнул:
— Господи! Он родился в год старта «Астронавта», то есть до того, как пустили генераторы. Это означает… означает, что произошла катастрофа. Генераторы убили их вместо того, чтобы превратить в телепатов? А животные? А дети Уайттейкера?
Старик покачал головой:
— Значит, вы слыхали про генераторы? — Он безмятежно улыбался. То, что он наполовину помешался то ли от перенесенных несчастий, то ли от старости было не столько удивительно, сколько страшно.
Окрайт схватил его за руку:
— Слушайте! — крикнул он. — Что же натворили эти генераторы?
— Они натворили телепатов. Вы что, этого не знали? Все ребята рождались телепатами и звереныши тоже. Из-за этого, кстати, очень трудно стало охотиться. Хотя какой-то предел дальности существует. Раньше мне удавалось справиться с ними при помощи телескопического прицела, но теперь зрение ослабло…
Окрайт сказал настойчиво и спокойно:
— Что же случилось с телепатами?
— Некоторые из них выросли. Не многие… Пока они были детьми, все шло хорошо, только самые нервные не выдерживали. А как достигали лет десяти-одиннадцати — мерли как мухи. Может, только одному из сотни удавалось перевалить через этот рубеж. У меня у самого было двое ребятишек. Люди надеялись, что со временим это пройдет, да только ученые сразу определили, что надеятся тут не на что. Мой мальчуган дожил до пятнадцатой.
— Но почему они умирали? — спросил Реннис. — Что их убивало? Какой-нибудь побочный эффект телепатии?
Старик искренне удивился:
— Нет, конечно. Ясное дело, телепатия их сгубила. — Для него, по-видимому, дело действительно было ясным. — Это было неизбежно. Кое-кто стрелялся или вешался, но в большинстве просто умирали.
— Но почему? — крикнул Хол. — Почему?!
— Мысли у людей дурные, вот почему! А как же иначе? Сами ведь знаете, какова ваша внутренняя сущность, если заглянуть поглубже, да почестнее. Лжецы, обманщики, убийцы… Думается, все мы такие и всегда были такими. То, что мы говорим… это… как бы сказать, сквозь фильтр проходит что ли. А для телепатов фильтры не существовали. Для них это был страшный удар и один удар следовал за другим. Чем чище и лучше был ребенок, тем быстрее это убивало ее или его. Хотя девочки жили, как правило, дольше…
Окрайт беззвучно шепнул:
— Вот оно что…
Реннис спросил:
— А это была устойчивая мутация? Разве нельзя было создать изолированные колонии телепатов, чтобы их дети…
— Их дети? — старик рассмеялся. — Те, что вырастали — никогда не женились. Разве можно влюбиться в самого себя?
Утро было ясное, весеннее. Деревья стояли в белом и розовом убранстве, дул мягкий, тихий ветер.
Окрайт произнес:
— Тысячи лет и такой конец.
Старик ответил:
— Вот почему я решил дожить до вашего возвращения. Хотел увидеть, как все начнется сначала.
Они молча смотрели на него.
— Меня назвали Ли. Это в честь капитана, — говорил старик. — Я знаю все, что относится к полету. Прочел все официальные отчеты. В составе команды были две женщины. Вы все начнете сначала.
Реннис и Окрайт повернулись и пошли прочь.
— Да, — сказал Хол, — две. Младший пилот Мэри Роджерс. Помощник врача Люси Парино. Им соответственно пятьдесят два и пятьдесят четыре года.
Резкий порыв ветра сорвал с дерева цветы и швырнул их на землю.
