«Молодая Россия». Вариации на тему национализма в маршах эпохи - [4]

Дезинформация и истина смешаны здесь в необходимой пропорции, чтобы у советского читателя не возникло ни грана сомнения в безусловной искренности каждого слова «блудного сына», вернувшегося на простившую его Родину.

Нынешнее время позволяет восстановить то, что было умолчано и оболгано в публикации 1957 г. и представить в реалиях портрет младороссов.

Глава и его организация

Право на свободу слова, собраний, организацию партий, объединений, движений эмиграция «увезла» с собой, где на чужбине пышным цветом распустились многочисленные формирования, ставившие своей целью освобождение России от коммунистов. К числу наиболее крупных, и наименее известных, относится «Молодая Россия».

Возможное объяснение этого парадокса следует искать в «странной» идеологии младороссов: приверженность к идеям раннего фашизма сочеталась с гордостью достижениями Советской России. Объединение «несоединимого» принесло младороссам сомнительную славу: для одних они слыли русскими фашистами, для других – патриотами, для третьих – отступниками и ренегатами.

Все это рождает желание разобраться в этом запутанном сюжете, который интересен уже тем, что позволяет войти в национал-социалистические идеалы в Европе, в мир вечных поисков России, ищущей «закона и благодати». Искал ее и Александр Львович Казем-Бек, семья которого издавна служила России. По мужской линии он был потомком выдающегося ученого-востоковеда профессора Мирзы Мухаммеда Али Гаджи Касим оглы (по-русски Александра Касимовича) Казем-Бека, сына шейх-уль-ислама в Дербенте¹. По женской линии он состоял в родстве с Евгением Абрамовичем Боратынским, женатым на дочери прадеда моего героя. Матерью А. Л. Казем-Бека стала Надежда Шпигельберг, немка по национальности. Его отец – Лев Казем-Бек, выпускник Пажеского корпуса долгое время занимал пост предводителя дворянства округа Вильно².

Сам Александр, пройдя испытания германской и гражданской войн, уже в 1920 г. эмигрировал. Начиналась новая, удивительная жизнь русского, «России в изгнании». В отличие от многих сверстников ему во многом «везло»: помогали талант и умение завязывать нужные знакомства. Он слушал лекции профессоров в Белграде и Мюнхене. В 1925 г. сдал экзамены в Высшей школе политических и социальных наук в Париже. Посещал занятия в Свято-Сергиевском богословском институте в Париже. Потомок шейх-уль-ислама многого хотел, но диплом ему не дала получить сама жизнь с ее старыми проблемами в эмигрантской упаковке. Выручал блестящий ум, способность к синтезу и анализу разнообразной информации, получаемой им из самых различных по своему характеру источников.

Ставка на молодые, свежие силы, способные к творческому анализу, обусловила и монархический выбор Александра: для него «блюстителем российского престола», возглавителем императорского Дома становится великий князь Кирилл Владимирович (другой претендент – Николай Николаевич, родившийся в 1856 г., на двадцать лет раньше своего соперника, был, видимо, слишком стар, чтобы возглавить в будущем новую Россию). Раздоры «бизонов», проигравших Россию и все еще «сидящих на чемоданах» с надеждой на возвращение в светлое и довольное прошлое, не могли не вызвать соответствующей реакции у «детей»

В 1933 г. Борис Лихачев в статье «Десять лет назад» вспоминал: «Ноябрь 1922 года… В Париже съезд эмигрантских „монархических верхов“. Вместо единения вокруг Главы Династии, вместо реальной работы на Русское дело – бесконечные пересуды о „своевременности“ или „несвоевременности“, о юридической „обоснованности“ или „необоснованности“ акта Блюстителя Престола… И мечтания. О возврате земель. О вознаграждении за понесенные убытки… В младшем поколении эмиграции протест против определившейся идейной разрухи сказался сразу… На самоотмежевание „верхов“ от российской действительности молодежь могла ответить лишь самодеятельностью, самостоятельной работой под знаком поворота – „лицом к России!“. Между рассеянными по разным странам русскими студенческими объединениями… союзами молодежи завязалась оживленная переписка… Февраль 1923 года… В Мюнхене собрался „Первый всеобщий Съезд представителей организаций национально-мыслящей русской молодежи“. На съезде было представлено 29 организаций. „Дом наш сгорел дотла. Мы заново построим его свежими, юными силами… “ – декларировал съезд, отдавая силы представленной им молодежи, в распоряжение главы Российского Императорского Дома… Кого из съехавшихся поставить во главе общего дела? Леонида Николаевича Козлова, председателя Главного совета русского студенческого объединения на Балканах? Или Сергея Николаевича Плаутина, председателя Главного совета российского союза монархической молодежи – организации, возникшей еще в 1917 году на русской территории… или кого-либо из руководителей Союза русской национальной молодежи, например, председателя его мюнхенского отдела князя Андрея Николаевича Оболенского». Выбор пал на Александра Казем-Бека. «Его личность оказалась столь всеподавляющей своей талантливостью, яркостью и волей, что ко дню окончания Съезда ни для кого из нас, его участников, не оставалось ни малейшего сомнения в том, что именно ему должно стать во главе учреждавшегося „Главного совета объединенной русской молодежи