Молодая кровь - [5]

Потом, словно нехотя, он нагнулся, но цыпленок с пронзительным писком взлетел в воздух, ударившись о грудь Тима. С перепугу бедный мальчик отпрянул назад, птица опять ушла от ловца, и охота началась снова. Берти и Лори Ли покатывались со смеху.

Дядя Лео спустился с крыльца.

— Да что ты, малый, неужто цыпленка испугался?

— Нет, сэр, он… он просто как-то выскользнул у меня из рук.

Наконец Тиму удалось поймать цыпленка. Он Крепко прижал его к груди, и сердца обоих — мальчика и цыпленка — заколотились: сто миль в час наверняка!

Лори Ли перестала смеяться: ей было жаль Тима.

— Вот это молодец! — закричал дядя Лео. — Теперь сверни ему шею! Да ты не трусь! Боже милостивый, надо будет привезти тебя сюда, когда у нас колют свиней!

Лицо Тима побледнело, казалось, он готов сейчас убежать на край света, лишь бы не быть в этом курятнике. Он вытянул далеко вперед руку с несчастным цыпленком и стал описывать круги в воздухе.

— Вот так, хорошо! — крикнул дядя Лео. — Убил, готово! Кидай теперь на землю! Я знал, что ты молодец!

Тим выпустил цыпленка из рук, тот упал, подергался, как полагается, и затих. Тим, сам чуть живой от страха, оглядевшись по сторонам, нагнулся, чтобы поднять его, но тут цыпленок вдруг закудахтал, взлетел и был таков. И снова началась беготня по курятнику. Так Тиму и не пришлось убить цыпленка. Зато уж если дело касалось белых, Тим не трусил, нет! Только взглянет, бывало, на белого мальчишку и готов тут же с ним схватиться. Оттого-то он и попал в беду. Папа поощрял его ненависть к белым, но главной застрельщицей была, конечно, мама Большая. Она вечно твердила: «Не давай им спуску, Тимми! Ни вот настолечко!» Говорили, что именно из-за этого Тим и угодил в тюрьму. И что только сотворила с ним тюрьма! Боже милостивый, хороший мальчик превратился в жестокого, злого, бессердечного головореза. Выйдя оттуда, он и слушать никого не хотел.

Вернувшись домой, он начал гулять с разными непутевыми женщинами чуть не вдвое старше себя. Папа пытался образумить его, но Тим дерзко отвечал ему: «Не суйся не в свое дело!» — и втихомолку ругался. Он пропадал целыми ночами, а иногда по двое суток дома не бывал. Из-за этого они с папой воевали, и крик иной раз стоял полдня. Еще одно воспоминание Лори неразрывно было связано с Тимом. В кухне за плитой стоял деревянный ящик, однажды из него выскочила большущая крыса и нахально побежала по кухне. Тим, всегда такой брезгливый, метнулся на середину кухни и прихлопнул крысу ногой, да так, что из нее кровь брызнула и кишки вывалились. Лори Ли выбежала из кухни ни жива ни мертва. Когда она пришла в себя, Тим начал насмехаться над ней:

— С каких пор ты стала такой кривлякой и трусихой? В тюрьме это было наше любимое занятие — давить крыс. Да если бы мы не давили этих сволочей, они загрызли бы нас. Помню, как-то здоровенная крыса забралась на паренька, которого звали Желтый Джо. Он поймал ее у себя на боку, тут же раздавил, и кровь полилась ему в башмаки.

Лори лежала на постели, ее мутило, перед глазами ходили круги.

— Ступай, Тим, отсюда! Иди прочь! Видеть тебя не могу!

А Тим стоит как ни в чем не бывало да еще ухмыляется!

Спустя несколько дней Тим убежал из дому. Просто-напросто взял да убежал втихомолку. Так его больше никогда и не видели. Мамы и бабки уже не было на свете; осталось теперь трое — Лори Ли, папа и сестренка Берти.

Лори Ли окончила среднюю школу первой в классе, и на выпускном вечере ей поручили произнести речь. Взрослой, хорошенькой девушкой стала она, но как же ей не хватало мамы и бабушки! Папа клялся и божился, что он послал бы ее сразу в колледж, да вот денег нет. Зато в будущем году отправит наверняка. Пока что Лори Ли получила место учительницы у себя в городке. Все говорили, что она хорошо преподает, и ученики любили ее.

По воскресеньям взрослые парни, как мухи на сахар, слетались к дому Барксдэйлов. Кое-кто из них заглядывался на Берти, но большинство — на хорошенькую молодую учительницу. Самым настойчивым поклонником был Рэй Моррисон. Он не признавал слова «нет». Ему удалось отстранить других женихов, но сам он тоже ничего не добился. А потом в один прекрасный день Рэй собрался и ушел на войну. Говорили, что Лори Ли прогнала его из города. «Не ваше дело!»—отшучивалась она. Но все же ей было не по себе.

Джозеф (без среднего инициала) Янгблад родился в том же штате, за девяносто миль от Типкина, если считать по Центральной железной дороге, в городишке Гленвилле, где поезда не останавливались даже по требованию. Родился он в День дурака — первого апреля, да к тому же в проливной дождь, но что дураком он не был — это факт. Никакого настоящего образования он не получил — единственной его школой была Тяжелая Школа Жизни. Отец его умер, когда ему было шесть лет, а в девять лет он потерял и мать. В живых оставался только один родственник — дядя Роб, вернее, не дядя, а троюродный брат, Однажды, ясным сентябрьским утром, когда лучи солнца косыми полосами пробивались в комнату сквозь щели в деревянной крыше, одиннадцатилетний Джо сидел за завтраком, и тут дядя Роб сказал ему:

— Сынок, один бог знает, как мне горько это говорить, но дело мое дрянь, ведь я почти ничего не зарабатываю; времена настали тяжелые, и нет у меня, старого, былой прыти.