Молодая кровь - [21]

— Эй, черное, отродье, куда лезешь? — услышал он чей-то голос, правда смутно, потому что в голове был лишь этот дивный поезд и это «Уу-иии!»—Ты что, оглох, черномазый? Тебе говорю! — Камень, с легким свистом разрезав воздух, пролетел над головой Робби.

Робби оглянулся. Внизу стоял, злобно ухмыляясь» белый мальчишка не выше его ростом, с рыжими волосами, босой. Робби не отвечал. Мальчишка поднял другой камень. Тогда Робби сказал:

— Оставь меня в покое! Тебя же никто не трогает.

Взгляд белого мальчика был полон презрения.

— Ах, значит у тебя все-таки есть язык! — сказал он так самоуверенно, будто ему было целых тринадцать лет. Он двинулся к Робби с камнем в руке. — Ну-ка, поворачивай черный зад и беги в свой Черный город!

Робби и хотелось убежать и не хотелось. Вот были бы здесь мама и папа, или Гас, или даже Бен Реглин! Не для помощи, нет, а пусть бы только находились поблизости. Уже это одно помогло бы ему, если бы началась драка. Он оглядел с головы до ног белого мальчишку, подходившего к нему с камнем. «Мы же с ним одного роста, и силы у нас, наверно, одинаковые. Если я побегу, он трахнет меня камнем по голове. Ни за что не побегу!» — подумал он, а вслух сказал:

— Послушай, я же тебя не трогаю. Лучше оставь меня в покое! — и он показал мальчишке кулак. Тут он вспомнил, как однажды в грозу он стоял у окна и при вспышках молнии отскакивал от него, а мама тогда сказала ему: «Если молния должна в тебя ударить, она обязательно ударит. И никуда ты от нее не спрячешься. Вообще никогда не прячься. Надо быть смелым и смотреть жизни в лицо!» Робби стиснул зубы и заставил себя стоять у окна.

Рыжий мальчишка подошел почти вплотную.

— Разве ты не знаешь, что черномазым запрещается ходить по ту сторону полотна? — Белые домики Белого города были отчетливо видны за насыпью. На зеленой лужайке белые ребята играли в бейсбол.

На носу Робби выступили бусинки пота, губы задрожали.

— А ты брось свой камень и тогда попробуй назвать меня черномазым!

Мальчишка хмыкнул, отшвырнул камень, плюнул на штаны Робби и завопил:

— Черномазый, черномазый, черномазый!

Вот тут-то и началось.

Глаза Робби сузились, стали совсем щелочки, дыхание сперло, и воротник показался мальчику тесен. Он сжал правую руку в кулак и стукнул рыжего по голове. Тот ловко уклонился и ударил Робби сначала в живот, да так, что у него дух захватило, потом выпрямился и оглушил ударом по голове. Робби бросился на врага в надежде сразу разделаться с ним, но промахнулся. Мальчишка продолжал колотить его — по лицу, по зубам, по животу, по голове. Робби изнемогал от боли, ему хотелось убежать, но он этого не сделал: надо было драться во что бы то ни стало. В отчаянии он стиснул руку мальчишки и рванул его к себе, потом обхватил за пояс и начал с силой пригибать книзу, пока наконец не подмял под себя и не повалился вместе с ним. Закусив до боли нижнюю губу, он уперся локтем в щеку мальчишки и, кряхтя, прижал его изо всех сил к земле, так что голова мальчишки отпечаталась на пыльной красной глине. Рыжий вертелся, вырывался и без конца твердил: «Проклятая черная харя!» Вдруг он с бычьей силой перевернулся, обхватил Робби, и оба покатились, кувыркаясь в воздухе. В эту минуту над ними пронеслось с грохотом и пронзительным воем огромное черное чудовище, и нарядные пассажиры, высунувшись из окна, смотрели, как забавно играют двое ребят, негритенок и белый, в этом маленьком фабричном городке Кроссроудзе: сцепились и кубарем катятся с насыпи, вздымая пыль!

Они свалились под гору, и Робби опять очутился наверху.

— Я тебе покажу черную харю! — пригрозил он, тяжело отдуваясь. Испуганный, раздраженный и злой, Робби нервно кусал губы и с силой колотил рыжую голову о землю.

Вдруг сердце Робби замерло: кто-то оттащил его от рыжего и рывком поднял на ноги. Рыжий мгновенно вскочил, стукнул Робби по спине и пустился бегом в сторону бейсбольной площадки. Робби упал прямо на руки своей соседке — старухе Саре Вилсон. Ему показалось, что у него перебита спина.

Он выпрямился и посмотрел на Сару,

— Почему вы… За что…

Она грубо схватила его за руку и почти поволокла в гору.

— Постыдился бы ты! — Губы Сары Вилсон тряслись от гнева. — Затеять такую драку на улице! Вот я расскажу твоей матери, она с тебя живьем кожу сдерет!

Робби сделал попытку вырваться, но получил крепкий подзатыльник.

— Обязательно расскажу маме. Настоящий хулиган!

— Но… но это же не я начал, он первый…

— Все равно, ты не имеешь права драться с белыми ребятами!

— А мама сказала мне: дерись, кто бы к тебе ни полез.

— Врешь, мама тебя не учила драться с белыми! Ты должен знать свое место с малолетства, не то, как дважды два, попадешь в кандальную команду.

Сара спорила с Робби всю дорогу, как со взрослым, пока они не добрались до своей улицы. Робби глядел на негритянские хибарки и думал о матери. Конечно, мама будет за него, но все-таки мисс Вил-сон взрослая, а эти взрослые всегда заодно, когда дело касается ребят!

Теперь он чувствовал себя безгранично несчастным; болела шея, так крепко стукнула его Сара, и спина — в том месте, где ударил его напоследок рыжий, и при виде родного дома он уже был не в силах сдерживать свое горе: страх перед ожидающим его наказанием, боль, обида и жалость к себе переполнили его сердце, и слезы потекли по щекам.