Молодая кровь - [130]

Негры засмеялись, опасливо косясь на дверь. Жирный Гас на минуту перестал одеваться.

— Ну вот, — продолжал он, — Талмедж отправился в какую-то лесную глухомань, в болота, как это называется — Вонючая Нелли, что ли… штат Джорджия…

— Это хорошо — Вонючая Нелли! — расхохотался Эллис, и все вторили ему.

— Ну вот, Юджин разыскал там одного старого бедняка негра, связал его и привез с собой в Атланту. Объяснил этому негру, что он должен подойти к микрофону и рассказать всему миру, чтобы услыхал президент Рузвельт и весь народ, конечно, как хорошо обращаются с неграми в штате Джорджия. А когда он кончит говорить, его, мол, развяжут и посадят за стол и накормят так, чтоб он наелся, как никогда еще не наедался, и напоят так, как никогда он еще не напивался. Ну вот, привезли старика на радиостанцию, диктор представил его публике, а он, бедняга, стоит перед микрофоном — как воды в рот набрал. Ему шепчут, шепчут, шепчут, подсказывают, чтоб он начал говорить, как ему хорошо живется. А один из губернаторских прихвостней схватил его руки и давай крутить. Тут уж наконец бедный негр поневоле раскрыл рот. И знаете, что он крикнул в микрофон? «Спасите!»

Все хохотали, пристукивая ногами от удовольствия, а Роб так смеялся, что даже живот заболел.

— Ох, парень, больно ты строг к своему приятелю Талмеджу! — сказал Эллис.

Дверь раздевалки открылась, и смех сразу стих. Вошел дьякон Дженкинс.

— Гас, беги скорей в вестибюль! Ты уж и так опоздал на четверть часа. Не хочешь работать — скажи прямо.

— Ладно, не волнуйтесь, — ответил Гас. — Не успеет кошка лизнуть свой хвостик, я уже буду наверху.

Дьякон Дженкинс буркнул что-то себе под нос. Дождавшись, пока Гас оденется, он вышел вслед за ним из раздевалки, но задержался на пороге и сказал Робу:

— Подожди меня здесь, Лилипутик. Я сейчас вернусь.

— Слушаюсь, дьякон Дженкинс.

— Старик Лерой слишком придирается к Гасу, — заметил Бру Робинсон, когда закрылась дверь.

— Такая уж у него работа, — возразил Вилл Тернер.

Дверь раздевалки снова распахнулась, и вошел невысокого роста белый.

— Ну как, ребята, поживаете? — дружелюбно спросил он. — Все в порядке сегодня?

— Все отлично, мистер Бэйкер, — ответил за всех Вилл Тернер.

Рой Бэйкер был шеф-поваром в дневную смену.

Мистер Бэйкер обвел глазами раздевалку и остановил взгляд на Робе, и тому вдруг стало трудно дышать.

— Ты новичок, малый, да?

Роб промямлил какую-то фразу и принялся шарить в своем шкафчике, будто что-то потерял. Этак всю жизнь будешь малым, никогда мужчиной не станешь!

— Значит, это ты ездил на Север, в Нью-Йорк, да? Небось всем уже успел рассказать?

Роб не ответил. У него было такое ощущение, будто он попал в раскаленную печь.

— Говорят, там негры запросто ходят по улицам с белыми женщинами и всякое такое. Это правда, малый?

Дрожащей рукой Роб запер свой шкафчик.

— Да ты что, немой? Расскажи нам, как там в Нью-Йорке! — добродушным тоном сказал белый.

Роб опять ничего не ответил. Он шагнул мимо белого и вышел из комнаты. Все коридорные потянулись за ним. Один только Вилл Тернер сказал:

— Спокойной ночи, мистер Бэйкер! Кто-то ведь должен был это сказать!

— Пока, ребята! Как-нибудь все-таки соберемся вместе и потолкуем про Нью-Йорк!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Целые две недели Роб сновал по этажам, таскал чемоданы, улыбался и говорил: «Да, сэр», «Да, мэм», отзывался на кличку «малый», а иногда слышал и забористое словечко по своему адресу и никак не мог привыкнуть ко всему этому. Болела спина, ноги ныли так, как ноет больной зуб. После работы уже ни на что не оставалось ни времени, ни сил. Даже с Айдой Мэй некогда было повидаться. Впрочем, Роб не знал, хочет ли она его видеть.

Была суббота, он только что получил свое первое жалованье — три доллара за полмесяца — да в кармане было доллара на два чаевых, по понятиям негров, просто богатство! Роб спустился в раздевалку.

— У нашего Янгблада денег куры не клюют! — заявил Эллис Джорден, когда вошел Роб. Ребята посмотрели на Роба и засмеялись. Теперь все его называли Янгбладом, даже Жирный Гас.

— Что ты собираешься делать с этакой кучей денег? Найдется, куда спустить? Завел себе бабенку? — спросил Элмо Томас, подмигивая ребятам.

— Вздор мелешь, парень! — сказал Эллис Джорден. — Ты и представить себе не можешь, сколько баб у Янгблада.

— Да уж как бабам к нему не льнуть, когда он при таких деньгах!

— Я вижу, ребята, — балагурил Эллис, — вы не понимаете, что за парень наш Янгблад. Он не станет связываться с женщинами, на которых надо тратить деньги. Он увивается только за светскими дамами.

— Женщина женщиной останется, будь она светская или несветская, — возразил ему Элмо. — И каждая из них любит тебя за до-ре-ми, особенно цветная! И никаких чувств у них нет. Уж я знаю, о чем говорю.

У Роба все еще ныли ноги, он зашнуровывал башмаки и, прислушиваясь к атому разговору, подумал о своих родителях, сколько им приходится трудиться и как они любят друг друга, не помышляя о до-ре-ми. Потом он вспомнил мать Гаса. Ему хотелось заступиться за всех женщин вообще и за негритянок в особенности. Злоба распирала его, но он стеснялся, потому что здесь все были старше его. Нет, надо одернуть Элмо!