Молнии Великого Се - [29]

— Сколько раз я тебе говорил, не повторяй всякую похабщину, которую несут спьяну наемники! — назидательным тоном проговорил Ветерок, спешиваясь. Впервые за этот страшный день лицо его осветила улыбка.

— Но ты же сам объяснял мне, что эти слова годятся как раз для того, чтобы гнать всякую нечисть! Вот я и решил проверить. По-моему, подействовало.

На такой ответ Ураган только покачал головой. Он мигом расклепал ошейник и наручники и накинул на Обглодыша, всю одежду которого сейчас составляли короткие полотняные штаны, свой плащ. Мальчишка перестал ершиться, обмяк и детским, доверчивым движением спрятал голову на груди Урагана.

— Ну, будет, будет! — приговаривал Ветерок, приглаживая светлые вихры на затылке мальчишки. — Ты с нами, мы с тобой, значит, все хорошо.

Камень для себя отметил, что, хотя сейчас, как и во время их прошлой встречи, мальчишка предстал перед ним замызганным, растрепанным и окровавленным, две недели жизни в холе и неге принесли свои добрые плоды. Нескладное, но гибкое, точно весенний побег, тело выглядело теперь не более худым, чем у любого из его сверстников, от страшных ран, оставленных Синеглазовой плетью и когтями табурлыка, остались только белые, едва заметные рубцы, а что касается грязи да ссадин с синяками, то это дело, как известно, поправимое.

Ветерок развязал дорожный мешок, в котором как нельзя кстати оказалась одежда, собранная его родней для мальчишки. Там были башмаки, штаны, добротный войлочный плащ и кожаный пояс. Только травяную рубаху, одежду взрослого воина, пока заменяла короткая шерстяная туника.

— Теперь расскажи, как все произошло, — попросил Ураган, усаживая Обглодыша на один из присоседившихся к большому карликовых валунов и внимательно осматривая повреждения, полученные мальчишкой во время схватки со слугами купца. — Тебе, я вижу, сегодня есть, чем похвастать.

При этих словах вздернутый нос Обглодыша предательски наморщился.

— Я сражался! — прогнусавил он тонюсеньким голосом, и слезы вновь брызнули у него из глаз. — Я сделал все так, как ты меня учил!

— Страшно представить, — пробормотал Ветерок.

— Но они оказались сильнее!

— Их просто было больше, — подсказал Камень.

— Как они собираются поступить с Птицей? — Ураган старался говорить сухим, деловым тоном, и это ему почти удавалось.

— Когда Уседя увидел царевну, он очень обрадовался! — сообщил мальчишка.

— Еще бы, — хмыкнул Камень.

— Но она тоже не сразу далась им в руки и даже укусила купца!

Ветерок страдальчески вздохнул.

— Уседя сказал, что строптивые рабыни ему не нужны, и пообещал продать ее в Неспехе первому же, кто предложит за нее цену.

Молодой воин, забыв о мальчишке, порывисто поднялся и позвал Белого.

— Неспеха — это всего полдня пути отсюда, — пробормотал он, закрепляя подпругу.

— Вот именно, — отозвался Камень, наоборот развязывая седельный ремень. — И торги на невольничьем рынке там начинаются не раньше полудня.

— Уседя может найти покупателя уже вечером.

— Законы Сольсурана запрещают вести торг после заката, — напомнил ему Камень. — К тому же, сделки подобного рода заключаются только в присутствии старейшин и горожан. Уседя не такой дурак, чтобы ради минутной прихоти рисковать своей репутацией.

Он примирительно положил ладонь на плечо Урагана.

— Солнце садится, — сказал он. — Зенебокам нужен отдых. Да и малыш, наверно, устал.

— Не похоже, — с сомнением проговорил Ветерок, с интересом наблюдая за Обглодышем.

Путаясь в длинных полах плаща, мальчишка шустро раскапывал землю в том месте, где прежде сидел. Видимо, ему удалось не только унести из гибнущего града что-то представлявшее, по его мнению, какую-то ценность, но и утаить эту вещь от купцов. Вот шельма, что тут сказать! С таким точно не пропадешь. Обглодыш наконец завершил свои поиски и с торжествующим видом принес своим спасителям сбереженное сокровище. Камень почти не удивился, когда увидел скрижаль.

* * *

Желая попасть в Неспеху до начала торга, путники выехали еще до свету. Ночь прошла спокойно, потому и люди, и зенебоки полностью восстановили свои силы. Даже неутомимого Урагана, вызвавшегося с вечера постоять на карауле, ближе к утру сморил сон. Могучий Утес, который в последние годы стал просыпаться затемно, сменил его на посту.

Наиболее благотворно отдых и забота сказались на Обглодыше. Его ссадины подсохли, в глаза вернулся блеск, и он мог без слез и всхлипов внятно поведать о произошедшем в Граде. От него воины узнали, что жестокий набег, как Ветерок и предполагал, возглавил молодой княжич и что именно ему принадлежало страшное оружие надзвездных краев, обратившее в прах стены Града.

— Каким образом он проник на станцию? — задал мальчишке интересовавший его вопрос Ветерок.

— Мой бывший господин — могущественный чародей, овладевший секретами черной магии и научившийся по собственной воле принимать любое обличье! — возбужденно проговорил юный невольник, и в его необычных фиолетовых глазах появился странный блеск. — Но даже если бы он напялил на себя личину табурлыка или даже летающего ящера, я бы все равно его узнал, ибо вонь его гнилого нутра я чую за несколько перестрелов.