Молнии Великого Се - [128]

— О ком ты? — поинтересовалась Птица, включая радиоуглеродный анализатор.

— Об участниках первой экспедиции, конечно же! Кто еще мог тут все это побросать?

Птица продемонстрировала коллеге показания прибора, который недвусмысленно сообщал о том, что все оборудование находится на планете не менее двух тысяч лет. То есть попало сюда в эпоху царя Арса. При этом само укрытие, не уступая по возрасту египетскому сфинксу и пирамидам, относилось к той же странной и малоизученной эпохе, которая породила и пещеры Гарайи. Кто и с помощью каких средств соорудил эти циклопические постройки? Кто и от кого здесь скрывался, пережидая какую-то неведомую напасть? Птица решила, что эти вопросы пока могут и подождать. Тем более, даже Вадик, известный технофоб и романтик, как завороженный разглядывал не древние стены, а знакомое и рутинное оборудование, в сотый раз на собственных вещах проверяя несчастный анализатор и убеждаясь в его исправности.

— Быть не может! — наконец сдался он. — Тут все выглядит как новое.

— Вход был надежно загерметизирован, что снижало негативное влияние среды.

— К Трехрогому среду! В эпоху царя Арса не существовало таких технологий.

— А дверь в сокровищницу, а система вентиляции и водоотвода во Дворце? — напомнила Птица.

Вадик хотел что-то возразить, но она его не слушала. В ее памяти пылали врезавшиеся туда каленым железом строки, запечатленные на скрижали. Сейчас к ним добавилось еще одно воспоминание из семейного архива Арсеньевых — сон, вернее череда снов, которые видел отец Олега, легендарный Командор, накануне своего последнего рейса, видения, переносившие его в травяные леса.

— Понимаешь, он ведь никогда не интересовался Сольсураном! Даже новости на эту тему не смотрел! — делился с возлюбленной Олег в те дни, когда, терзаясь от нездоровья, ожидал вестей из Дворца Владык. — А тут не просто запечатленная подсознанием виденная где-то картинка, а точное и осознанное описание, причем того места, которое участники первой экспедиции как раз и не запечатлели. Он тогда очень переживал. Думал, что это какое-то нервное расстройство. Даже эти псевдосольсуранские стихи писать начал, надеясь, что отпустит.

Олег производил поиски и замеры, но, не имея под рукой высокоточного оборудования, позволявшего обнаруживать пустоты и бурить достаточно глубокие шурфы, ничего не нашел. Решил, что не там искал, оказалось — не в тот день.

Птица не сомневалась, этот бункер и пульт — часть ангара спрятанного глубоко под землей корабля. Она прикоснулась к сенсору, и панель, настроенная по тому же принципу, что и вход в убежище, пришла в рабочее состояние. Приборы запросили данные для анализа, привычно развернулись голограммы, и на одной из них Птица увидела Олега, идущего от вертолета к заброшенному храму посреди травяного леса.

— Олеженька, живой! — непроизвольно потянулась она к голограмме и тут же с трудом подавила рыдание: камера услужливо увеличила изображение, а свет наступающего дня озарил любимое, измученное лицо.

Вид супруга вызывал ужас. Словно не было двух недель ее заботы и лечения, словно иной мир, в который обещал отправить предпоследнего из рода царей срок, назначенный Сема-ии-Ргла, уже возымел над ним власть. Глаза жутко запали, к кровоподтекам и ссадинам добавились ожоги. Во время их последнего разговора, рассказывая о битве в Пустыне Гнева, Олег бодрым голосом поведал о четырех танках, которые он подбил, но, конечно, умолчал о том, как сам горел и задыхался в дыму. Обожженные легкие теперь мстили ему удушливым кашлем с кровью, не позволяя нормально дышать. Беспощадное пламя не пожалело и волос, которые Птица так любовно расчесывала, которые после всех мытарств очищала от грязи, разбирала от колтунов. Впрочем, на Ванкувер Олег тоже отправлялся стриженным почти под ноль, и не о волосах сейчас следовало жалеть.

И Олег, и его спутники, включая Смерча, вместо травяных рубах были облачены в форму пилотов с логотипом экспедиции, которая, также, как и запчасти к вертолету, оставалась только на корабле у Лики. Рядом с товарищами как ни в чем не бывало стоял Иитиро, который так беззастенчиво предал их во Дворце Владык.

— А этот-то что здесь делает? — воинственно потянулся к бластеру Вадик.

Впрочем, причины, побудившие Олега вновь довериться Тигру, сейчас Птицу мало интересовали. В конце концов, в вопросы доверия и субординации между разведчиками она даже не пыталась вникать. Любимый вновь стоял у заброшенного храма и безуспешно пытался сдвинуть ведущую в подземелье плиту. Птица видела, как решимость на его лице сменяется обреченностью и отчаянием. Но чем она могла помочь?

— Если внизу мы не найдем корабля, значит его просто нет на планете! — услышала она донесенный скрытым где-то в плитах динамиком голос Иитиро.

— Или его найдут змееносцы, используя Птицу как ключ! — вытерев с губ очередное кровавое пятно, вздохнул Ветерок.

— О чем это они? — по-прежнему нацеливая бластер на голограмму Иитиро, удивленно глянул на спутницу Вадик. — Разве солдаты Альянса уже в Сольсуране?

В каких облаках он только витал?

Но в это время заговорил Смерч, и Птица на этот раз усомнилась в достоверности реальности, в которой сама до этого дня жила. Маленький Ураган на чем свет стоит крыл руководителя проекта и обещал тому на обед его собственные потроха.