Молиться за Рэйн - [30]

— Вытри стекло! — кричит мне Уэс, не в состоянии отпустить ни рычаг газа, ни сцепление.

Я протягиваю левую руку и протираю стекло мотоциклетного шлема, но как только останавливаюсь, Уэс кричит мне, чтобы я продолжала это делать.

— Просто сними его! — кричу я, но он в ответ просто качает головой.

Еще одна молния взрывается примерно в сотне ярдов впереди нас. Я вскрикиваю, когда от сосны, в которую она ударяется, летят искры и щепки, а затем раздается громкий треск, и дерево падает на землю.

Резко повернув в сторону, Уэс останавливается и стаскивает шлем с головы.

— Я ни хрена не вижу!

— Я тоже, — кричу я, держась за него обеими руками и прижимаясь лбом к его спине. Моя толстовка промокла насквозь, но, по крайней мере, благодаря ей дождь не попадает мне на лицо.

Вокруг нас раздается еще больше грохота, разносясь эхом по всему лесу, когда еще одни деревья разрываются на части и падают с высоты.

Уэс произносит что-то, но из-за этого шума я не понимаю что именно, а затем снова взлетает вперед. Я держусь крепко, не поднимая головы, пока он набирает скорость. Поток дождя становится сильнее, давая понять, что мы больше не в лесу, поэтому я поднимаю голову.

К моему горлу сразу же подступает тошнота.

Уэс несется через поле к одному месту, где сейчас я меньше всего хочу находиться.

К единственному месту, которое, как он знает, пустует.

К желтому фермерскому дому с белой отделкой.

Глава 15 Уэс

Я подъезжаю прямо к террасе этого маленького говнюка и использую свой шлем, чтобы выбить стекло в задней двери его дома. Надеюсь, Рэйн сказала правду, и его семья действительно уехала из города. Единственное, что деревенские жители любят больше Бога — это свое чертово оружие. И то, что мы вламываемся в их дом, может быть очень опасно.

Я просовываю руку через разбитое стекло и отпираю засов, радуясь, что это старомодный замок, не требующий ключа. Обернувшись, вижу, что Рэйн стоит на крыльце с капюшоном на голове и смотрит на дом так, словно он собирается съесть ее живьем. Я хватаю ее за локоть и завожу внутрь, в то время как еще одна молния попадает в лес и взрывается, как бомба.

Как только дверь закрывается, я убираю мокрые волосы с лица и шагаю на кухню. Просто не могу поверить в это дерьмо. Меньше чем в миле отсюда есть бетонное бомбоубежище, но сейчас во время грозы мне приходится находиться в этой деревянной коробке.

Я щелкаю по выключателю, и две люминесцентные лампы над головой оживают с глухим жужжанием.

По крайней мере, электричество еще не отключили.

Я даже не утруждаю себя проверкой наличия воды. Прямо сейчас ее столько сливается с неба, что хватит на всю жизнь.

Кухня выглядит такой же деревенской, как я и ожидал: бежевые обои с петухами, банки для печенья в форме петуха и маленькие петушиные солонки.

— Я смотрю твой бойфренд любитель петухов, — поддразниваю я, но когда оборачиваюсь, вижу, что Рэйн стоит там же, где я ее оставил — у задней двери, глядя на лужу у себя под ногами. — Ты в порядке?

Ее плечи сгорблены, а лицо полностью скрыто под мокрым капюшоном.

— Я… я не хочу здесь находиться, — бормочет она, не поднимая глаз.

— Ну, значит, нас двое. — Я открываю ближайший к себе шкаф. Тарелки. Следующий — еще тарелки. Следующий — кружки с гребаными петухами. — Как думаешь, твой парень оставил здесь хоть какую-нибудь еду?

Если бы я был уверен в том, что у меня все еще есть шанс трахнуть эту девчонку, я бы перестал напоминать ей о том, что у нее есть парень, который, возможно, все еще жив. Но, во-первых, я не могу вспомнить имя этого мелкого говнюка, поэтому мне приходится называть его «твой парень», и, во-вторых, основываясь на том факте, что сейчас мы стоим на его гребаной кухне, я могу сделать вывод: что секс исключен из меню.

Керамический петух заглядывает мне прямо в душу прямо перед тем, как я захлопываю четвертый шкаф.

Облом. Во всех отношениях.

Наверное, я мог бы проехать немного дальше и отвезти нас к дому Рэйн, но после того, как она вела себя прошлой ночью, я точно знаю, что и там она находиться не хочет.

— Пойду переоденусь, — бормочет она. Ее ботинки скрипят по линолеуму, когда она проходит через кухню в гостиную.

Ее настроение — это пример номер четыре тысячи восемьдесят пять того, почему всегда лучше уйти, чем остаться.

Обыскав все шкафы, ящики и кладовку я не нахожу ничего, кроме отравы для тараканов и другого петушиного дерьма, последняя надежда на холодильник. Понимаю, шансов мало, и я оказываюсь прав. Этот ублюдок все подчистил. Внутри только несколько пакетиков кетчупа из «Бургер Паласа» и полпачки сливочного масла. Но когда я открываю морозилку, то почти слышу пение ангелов. Мороженое, корн-доги, бисквиты, колбаски, пакеты с замороженными овощами и, как вишенка на торте, — наполовину полная бутылка водки «Серый Гусь».

Мама этого ублюдка только что стала моим новым героем… коллекция петухов и все такое.

Я откручиваю крышку и делаю глоток, когда в дверях появляется Рэйн. Она стоит с абсолютно удрученным выражением лица, одетая в длинную баскетбольную майку Франклин Спрингс и шорты, держа в руках сверток с мокрой одеждой.

— Какого хрена на тебе надето? — Я кашляю, вытирая рот тыльной стороной ладони.