Молдавские сказки - [110]

Сокол, слетай

На реку Дунай,

В бочке самой лучшей,

В клюве могучем

Воду принеси,

Пламя погаси.

За непослушанье

Жди ты наказанье —

Род твой сокрушу,

Жизни порешу

Соколов, синиц

И всех прочих птиц.

А сокол кружится над ними как ни в чем не бывало.

Тогда Кремень-молодец попросил его ласково:

Эх, соколик мой,

Воды ключевой

Притащи скорей

Да огонь залей,

Напои меня,

Прохлади меня.

Будут люди рады,

И тебе в награду

Дам я по закону

Падаль дракона.

Ты слегай, мой свет,

Будет здесь обед

Соколам, синицам

И всем прочим птицам.

Ринулся сокол на землю, пошарил где пошарил и появился вскоре, неся в когтях кувшин воды студеной, родниковой. Утолил он жажду добра молодца, побрызгал его, освежил. Почувствовав силу новую, вскочил Кремень, поднатужился, да как схватит дракона лютого, да как стукнет о сыру землю — тут и конец дракону пришел.

Покинули тучи небо ясное, показалось солнышко красное, ветер на крыльях своих принес полей благоуханье. Возвратился Кремень-молодец ко дворцу, нашел сестрицу свою, взял ее за руку и молвит:

— Теперь идем домой, свирепый дракон уж нас не остановит.

Прошла девушка несколько шагов, остановилась и заплакала.

— Ох, братец, не могу я уйти, покинув здесь братьев наших несчастных.

— Да где же они?

— В пропасти глубокой. Дракон покалечил их да бросил туда.

Спустился Кремень в пропасть и вскоре вынес на руках обоих братьев.

Бедняги держали в руках отрезанные ноги и были бледны и худы, жизнь едва в них теплилась. Положил их Кремень на траву зеленую, огляделся окрест да и направился прямо на восток. Шел он, шел по горам, по долинам, по лесам дремучим, по высоким кручам, и вот повстречалась ему в пути старушка.

— День добрый, бабушка!

— Здравствуй, добрый молодец! Куда путь держишь?

— Ищу я мертвую да живую воду.

— Много тут родников всяких в этой долине, да нелегко будет найти мертвую и живую воду; почти во всех родниках вода отравленная.

Сел Кремень да призадумался. И тут родник, и там ключом вода бьет, а как же узнать, какая целебная? Не попробуешь ведь, благо попадешь на хорошую, а вдруг выпьешь яд и с жизнью расстанешься?

Ходит Кремень по этой долине, все поглядывает на родники и вдруг набрел на цветы. Стал он рвать их, собрал большой букет и вернулся к родникам; взял да и окунул в воду каждого родника по цветку. Как раз хватило ему цветов собранных. Повернул назад Кремень-молодец и смотрит: повсюду цветы завяли, захирели. Только в одном роднике цветок распустился пуще прежнего, а в другом корни в землю дал. Наполнил он два кувшина водой из этих родников да и пошел не оглядываясь. Затем приложил он братьям отрубленные ноги, побрызгал мертвой водой и срослись ноги, а когда побрызгал живой водой, то встали парни, как ни в чем не бывало. Счастью их не было конца. Обнялись они, расцеловались, да и пошли все четверо домой.

Как после ночи темной и холодной свет зари и солнечное тепло оживляет все окрест, так вернулись в душу матери любовь и счастье, когда увидела она детей своих дома. Стали они жить-поживать да добра наживать. У каждого из них был свой дом, свой стол, и жили они так счастливо и мирно много-много лет, а может, и сейчас живут, если не померли.

ДАФИН И ВЕСТРА

Далеко-далеко, там, где солнце спать ложится, когда вдосталь на суету людскую надивится, простиралось большое царство. И жили в том царстве царь да царица. Давно уж отшумела их молодость, но не было у них на старости лет ни опоры, ни услады — ни сына, ни дочери. И поэтому тоска их пуще старости к земле гнула. Одолела их злая кручина, плачут они, плачут, горе через край переливается, по всему миру разливается. Но вот нашелся старый-престарый отшельник, умевший снадобье всякое из травы варить, и пришел он ко дворцу царскому, утешить царя и царицу в их горе.

Проводили старца до трона царского, пал он на колени и протянул царице гроздь виноградную, что выросла на холмах у жаркого солнца на глазах; отведала царица винограда и зачала.

Будто солнце царю душу отогрело, опять мила стала ему жизнь и дела мирские. Кликнул царь людей своих, псарей да ловчих и на охоту отправился. Много всякой дичи настрелял: и волков, и лисиц, и зайцев; в пылу охоты забрался он далеко, за границу царства своего, да никто этого не приметил. Спустившись вниз со скалы крутой, увидали охотники крепость высокую, обширную и пустынную. Обошли ее кругом — всюду только камень да камень, и ни живой души.

— Пошли назад, — приказал царь.

Да не тут-то было. И след простыл той тропинки, по которой сошли они, и высилась перед ними скала гладкая, неприступная. Заметались охотники кто куда, как птица в силках, а выхода нигде не находят. День прошел, второй прошел, уже всю дичь поели, есть нечего, голод все крепче знать себя дает. Еще день да ночь прошли, а на рассвете глянули — черт по стене крепостной ходит, гуляет, трубкой попыхивает. Побежали псари, дали знать о том государю.

— Гляньте, ваше величество!

— Никак черт. Нечистая сила, леший.

Подошли воины к царю-государю да подбили спросить лукавого:

— Ваша темнейшая мерзость, чем не угодили мы тебе, что заточил ты нас в крепости этой?

— Не я вас заточил, сами вы сюда пришли, — отвечает бес им сверху.