Молчание леди - [15]

Очутившись внутри, она сняла пальто и мужскую шапку и повесила их на вешалку из красного дерева рядом с дверью.

Потом прошла через большой холл, пол которого был покрыт коричневым линолеумом, мимо широкой лестницы — ее перила поддерживал массивный столб тоже из красного дерева. Вошла в кухню, теплую и на удивление уютно обставленную. Вдоль одной стены стоял диван с узорчатой обивкой; еще были два кресла, обитые, как и диван, потертой гобеленовой тканью. В центре комнаты стоял деревянный стол. Огонь горел в открытом очаге, с одной стороны которого размещалась духовка, а с другой — котел для воды. Справа от очага висела полка, уставленная разномастной фарфоровой посудой. К столу были придвинуты четыре деревянных стула со спинками из поперечных реек, а в стороне стояло плетеное кресло с продавленным от частого использования сиденьем. В дальнем углу комнаты находилась кладовка, вдоль одной стены которой тянулась полка с мраморным верхом, а рядом с ней, за дверью, виднелась отгороженная моечная. Напротив была дверь. Женщина открыла ее и, включив свет, вошла. Она спустилась по каменным ступенькам в огромный подвал, в котором раньше, около пятидесяти лет назад, размещались кухня и под лестницей — каморка для прислуги. Как и многие другие подобные жилища для людей низшего класса, эта каморка находилась не только под лестницей, но и ниже уровня земли, поэтому там было невыносимо сыро.

Маленькая полная женщина повернула направо, прошла мимо давно не используемой заржавевшей печки и нескольких шкафов и через другую дверь вышла на большой задний двор. Здесь не было ящиков и гнилых овощей, и находилась современная уборная со сливным бачком. Присев на деревянное сиденье, женщина снова, как уже много раз, задумалась о том, что можно сделать с двором и подвалом. Конечно, потребуются деньги. А ведь старый Хэм, хоть и был так добр, что завещал ей дом, не оставил средств на его содержание. Он думал, что она сможет заработать достаточно, продолжая продавать овощи и фрукты в магазинчике, открытом им много лет назад. Конечно, в какой-то мере он был прав. Ей более или менее хватало на жизнь, но, чтобы оплатить остальные расходы, приходилось искать другие источники заработка. Например, она иногда позволяла ставить на ночь в этот двор фургоны мистера Уэйра.

Смешно. Это был единственный человек из всех, кого она знала, не имевший клички. И извозчики фургонов, работав-шие на него, и другие всегда называли его «мистер Уэйр». Он был темной лошадкой, как говорил старый Хэм. Да, именно так он выразился: темная лошадка. Это было много лет назад, и никто никогда его не видел. Кто бы это ни был, он владел складами товарных остатков и иногда имел дело с товаром сомнительного происхождения, а для его хранения использовал не только ее двор, но и другие. Тем не менее, он хорошо платил, и временами она думала, что это подарок свыше. И все же ей всегда было приятно по утрам, заходя во двор, видеть, что он уже опустел. Она не давала старшему извозчику ключ от двери подвала — это было ни к чему. В фургонах находились разные вещи — и дешевые, и дорогие, — но единственное, чего она никогда бы не позволила и о чем твердо заявила, — это использовать подвал под склад. Нет! В случае, если нагрянет полиция, можно было сказать, что она не имеет понятия о содержимом фургонов, которые она позволила поставить на ночь в своем дворе, но если бы склад размещался в подвале, являвшемся частью ее дома, то в эту сказочку никто бы не поверил…

К восьми часам ее овощная лавка, расположенная справа от входной двери, была готова к открытию. Ящики с овощами были выставлены на широком подоконнике. На двух передних полках своего узкого прилавка она разложила разные овощи. Сбоку стоял мешок с картофелем и два ящика из-под апельсинов, в ячейках которых теперь лежали лук-порей, морковь, турнепс, кочаны капусты и пучки редиса.

На маленькой улочке Джинглс было еще четыре обветшавших дома, хозяева которых старались свести концы с концами кто как мог. В передней дома, соседствующего с домом Беллы, была устроена сапожная мастерская. В следующем открыли мясную лавку, где, по слухам, продавали только конину. У четвертого дома на улице находился пивной магазин, а комнаты нижнего этажа последнего дома превратили в лавку распродажи подержанных — а зачастую очень сильно поношенных, и не одним человеком, — вещей, но среди них можно было подобрать что-нибудь стоящее на любой возраст, от младенческого до стариковского. Это была в прямом смысле слова барахолка, но и она имела своих постоянных клиентов.

Как можно догадаться, захаживали на эту тихую окраинную улочку исключительно люди низшего класса, но, тем не менее, такой бизнес давал его хозяевам средства к существованию. Часто сюда заходили и те, у кого вообще не было денег, — эти люди либо попрошайничали, либо воровали; те, кто воровал, обычно быстро бегали, и догнать их было невозможно.

По пятницам и субботам прилавок магазинчика Беллы пустел уже к обеду, но в понедельник, вторник, среду половина товара в конце дня перекочевывала во двор сбоку от дома, где когда-то находился каретный сарай со стойлами, помещением для хранения упряжи и жилищем конюха. Эти постройки давно пустовали, и только прачечная использовалась до сих пор.