Молчание идола. Сага заброшенных храмов - [76]

Войдя в древний замок, оба человека прищурились. Впереди, в глубине зала подобно закатным лучам что-то мерцало красным светом. Когда глаза немного привыкли к темноте, они увидели Запятнанного кровью Бога — медное изваяние, украшенное красными сверкающими камнями. Статуя напоминала карлика, стоявшего на большом постаменте из серого базальта лицом к дверям. В нескольких футах от статуи по каменному полу замка проходила трещина футов пятнадцати в ширину. В какие-то незапамятные времена землетрясение раскололо скалу, и теперь невозможно было сказать, когда это случилось и насколько глубока эта трещина. Вне всякого сомнения, много веков назад эта трещина использовалась жрецами для жертвоприношений страшному божеству, и множество людей погибло в ее глубине. Стены замка были очень высокими, и потолок терялся где-то в темноте.

Однако внимание людей было приковано к идолу. Он выглядел звероподобным, отвратительным чудовищем, а красные камни придавали ему зловещий вид божества, забрызганного кровью своих жертв. Но все камни, которыми был украшен идол, представляли собой сказочное богатство.

— Боже! — выдохнул О'Доннелл. — Так это правда! Эти камни — целое состояние!

— Несомненно! Миллионы! — подтвердил Хоуклин. — Слишком много, чтобы делить их с презренным янки!

Эти слова, произнесенные англичанином почти бессознательно сквозь зубы, спасли О'Доннеллу жизнь — они дали время приготовиться к нападению. Он успел повернуться и пригнуться как раз вовремя — сабля Хоуклина срезала макушку его капюшона. Проклиная собственную беспечность — он ведь знал, с кем имеет дело, — он отпрыгнул назад, выхватывая саблю из ножен.

Высокий англичанин стремительно бросился на О'Доннелла, и О'Доннелл встретил его во всеоружии. Они дрались яростно, ни в чем не уступая друг другу, перед застывшим изваянием Красного Идола. Древний замок заполнился звоном стали, клинки, скрещиваясь, выбивали друг из друга голубые искры.

Хоуклин был выше О'Доннелла, и руки его были длиннее, однако О'Доннелл не уступал ему в скорости движений. Хоуклин боялся обнаженного кинжала в левой руке противника гораздо больше, чем сабли: до поры ему удавалось удерживать О'Доннелла на расстоянии, не доступном кинжалу. Левой рукой он выхватил из ножен и свой кинжал, однако он прекрасно знал, что в искусстве драки на ножах О'Доннеллу не было равных.

Он был полон смертельной ярости и решимости покончить с О'Доннеллом. Вновь и вновь О'Доннелл оказывался на волосок от гибели, однако пока ему хватало опыта и умения отражать удары англичанина.

Развязка наступила неожиданно. Нога О'Доннелла слегка поскользнулась на гладком каменном полу, и на миг его сабля отклонилась в сторону. Хоуклин вложил всю силу в удар, и его клинок должен был пронзить тело О'Доннелла. Но О'Доннелл не совсем потерял равновесие, как показалось Хоуклину. Он увернулся от удара, и сабля англичанина прошла у него подмышкой, порвав халат и слегка оцарапав ребра. В какое-то мгновение клинок запутался в складках его одежды, и Хоуклин с яростным криком ударил противника кинжалом. Кинжал вонзился в правую руку О'Доннелла, и в тот же миг длинный узкий кинжал в его левой руке вошел англичанину между ребрами.

Крик Хоуклина многократно повторило эхо под сводами древнего замка. Он отпрянул назад, О'Доннелл выдернул свой кинжал из его тела, хлынула кровь, тело Хоуклина обмякло, и он упал замертво.

О'Доннелл бросил оружие на пол и, встав на колени, оторвал от халата полосу для повязки. Из раны в руке текла кровь, однако было ясно, что никакие важные мышцы или кровеносные сосуды не были повреждены.

Пальцами и зубами, затягивая на ране повязку, он взглянул на Запятнанного кровью Бога, который, казалось, внимательно смотрел на него и на убитого, распростертого перед ним англичанина. Он получил дань сполна, и О'Доннеллу померещилась злорадная ухмылка на лице идола. О'Доннелл поежился. Наверняка на этого идола наложено какое-нибудь заклятие. Сможет ли богатство, полученное таким путем, когда-нибудь принести счастье и удачу? Он отбросил эту мысль. Красный Идол принадлежит ему, он добыт потом и кровью, за него уплачена человеческая жизнь. Теперь надо взвалить идола на коня и бежать, спасаться от мести Якуб-хана. Той дорогой, которой он приехал сюда, возвращаться было нельзя, наверняка на ней его ждали джоваки. Ему придется наугад ехать по незнакомым горам, надеясь только на свою счастливую звезду.

— Руки вверх! — раздался повелительный окрик.

О'Доннелл вскочил на ноги и, обернувшись к двери, на мгновение замер.

Перед ним стояли два человека, один из которых целился в него из ружья. Этот человек был высокий, стройный, с рыжей бородой.

— Якуб-хан! — воскликнул О'Доннелл.

Второй человек показался ему знакомым.

— Брось оружие! — вождь джоваков усмехнулся. — Ты думал, что я вернусь в селение, не так ли? Глупец! Я отправил туда своих людей, чтобы они подняли всех, а сам, взяв с собой только одного, который не был ранен, следовал за тобой. Я уже был здесь и видел, как ты убил второго, который валяется на полу. Теперь настала твоя очередь, курдская собака! Назад! Назад! Назад?