Молчаливый странник в Лондоне - [57]
Когда я был на государственной службе в родном городе Цзюцзян, английские суда часто останавливались в порту, и я обменивался визитами с морскими офицерами. Однажды меня пригласили на обед на борту корабля. В ту пору я плохо говорил по-английски и захватил с собой секретаршу. Сначала мне показали корабль, а затем предложили выпить. Теперь я знаю: это был херес. Я знал о своих ограниченных возможностях, но решил: пару стаканчиков смогу осилить. Да и закон вежливости требовал предпринять попытку. За обедом снова пришлось выпить два стакана уже какого-то другого напитка. Затем в гостиной появилась уйма вин разных оттенков. Один их вид привел меня в дрожь. Что же делать? Контр-адмирал начал объяснять символику. Оказывается, красный цвет означает мужество, зеленый – безопасность, голубой – мир и т.д. Он стал настаивать, чтобы я попробовал все вина. С трепетом решился я на голубое. Когда я покидал корабль, голова раскалывалась, ноги заплетались, но все-таки я благополучно дошел до дома.
Через несколько дней я пригласил офицеров на китайский обед в парке. Мне показалось, им понравилась еда и напитки, особенно китайское желтое вино. Вскоре я достиг своего предела, но гости были неудержимы, а официант снова и снова наполнял чаши. Будучи хозяином, я вынужден был составить им компанию. Но один из официантов (спасибо ему!) оценил обстановку и стал наливать в мою чашу самое легкое китайское вино. Это было спасением. После обеда мы гуляли в саду и пили что-то еще. Последнее, что я помню: мы все стоим обнявшись и дружески беседуем. Правда, я не понимал ни слова. Нас было двадцать человек, и мы осушили тридцать шесть бутылок.
Скиталец слушает звуки реки
Хотя я уже рассказывал немало историй о знаменитых китайских поклонниках вина, позволю себе процитировать поэта Су Дунпо.
Боюсь, некоторые английские жены выглянут из окна и крикнут: «Джордж, почему так поздно?»
Кое-что о джентельмене у камина, развозчике угля и таксисте, похожем на бульдога
Где бы я ни встречая типичных лондонских мужчин, я никогда не отказывал себе в удовольствии хорошенько понаблюдать за ними. Я обозначаю словом «типичный» истинных лондонцев в отличие от иностранцев, живущих здесь долгие годы и тоже называющих себя лондонцами. Когда я впервые прибыл в Дувр, таможенный чиновник спросил меня, везу ли предметы, названия которых написаны на доске, которую он держал в руке. Он, видимо, понял, что я недостаточно свободно владею английским, и перечислил эти предметы один за другим, словно знал все названия наизусть. Я каждый раз отвечал: «Нет», но на всякий случай заметил, что у меня есть часы, которые вынул из кармана жилета и показал ему. Затем я открыл чемодан, но чиновник даже не взглянул на его содержимое, лишь сделал на нем пометку мелом и разрешил мне пройти. Я был благодарен ему, а про себя подумал: «Может быть, это и есть метод доверия». И вспомнил известный китайский роман, где все делается в невообразимо джентльменском стиле. Зашел, например, покупатель в магазин в надежде купить что-нибудь и начинает превозносить товары за их красоту и высокое качество. А продавец, напротив, высказывается по поводу этих товаров в негативном духе. Однако покупатель не унимается, продолжает расхваливать товары, предлагая за некоторые весьма высокую цену. Но и продавец неумолим: просит снизить цену, не может же он продавать плохой товар по такой высокой цене. В этой истории манера поведения соответствует неким идеальным стандартам, что, конечно, крайне редко случается в реальной жизни. Но в тот момент в Дувре мне почудилось, что таможенник вел себя в духе жителя «страны джентльменов». Однажды мой друг приехал в Англию налегке на один день из Парижа, не захватив и маленького чемоданчика. В Дувре он уверял таможенного чиновника, что ровным счетом ничего не взял с собой. Между тем чиновник продолжал спрашивать, есть ли у него тот или иной предмет так, словно декламировал отрывок из литературного эссе. Тогда мой друг широко раскинул руки, а чиновник в ответ рассмеялся и сказал: «Спасибо!» Мой друг никак не мог понять логику столь странного поведения чиновника, а я прокомментировал его одним словом: «Англичанин». Английский государственный чиновник, исполненный сознания долга, не мог поступить иначе, ведь он спрашивал моего друга о товарах, облагаемых пошлинами.
Веселье в метро по случаю коронации Эдуарда III
Признаюсь, лондонский полицейский трогает меня больше, чем что-либо другое в жизни этого города. Возможно, у большинства лондонцев есть основания думать о нем лишь от случая к случаю, но у меня с этим персонажем особая связь. Дело в том, что ростом я выше, чем большинство китайцев, живущих в Лондоне, за что мои собратья-соотечественники наградили меня прозвищем «полицейский». Это вдохновило меня, и я стал подходить к восхитительным лондонским «Бобби», чтобы помериться ростом. Но как только я приближался к нему почти вплотную, то всегда мгновенно ретировался. Сравнение было явно не в мою пользу: «Бобби», как башня, возвышался надо мной. Нередко я бродил по Лондону вместе с драматургом С. Сюном. Он был довольно маленького роста и всегда просил присматривать за его шляпой, которая каждый раз падала, когда он смотрел снизу вверх на полицейского, чтобы спросить о чем-то. Так или иначе, но у меня сложилось ощущение, что все лондонские полицейские – близнецы или по крайней мере братья. Все они одного роста, у них одинаковая речь, да и походка одного не отличается от походки другого. Хотя лица, может быть, и разные, но у каждого – неподвижное выражение лица. И когда они смеются, то очень редко обнажают зубы. Я бы сказал, вы не встретите на улицах Лондона пешехода, который бы не мчался куда-то. А вот походка полицейского степенна, всем своим видом он демонстрирует чувство собственного достоинства. Но хотел бы я знать, где они изучали свою особую математику, потому что стоило мне спросить, далеко ли до такого-то места, они тут же отвечали: «Пять минут ходьбы» или «Десять минут ходьбы». Но фактически расстояние оказывалось в два-три раза длиннее по сравнению с их оценками. И если я шел согласно предложенной ими скорости, то всегда опаздывал. Как-то пожаловался на них своему знакомому. Он предположил, что, возможно, полицейские не хотят меня расстраивать!
