Молчаливый странник в Лондоне - [56]

Я совсем не пьяница, но все-таки люблю ненароком заглянуть в бар, чтобы понаблюдать потешную сторону жизни старой доброй Англии. В вине есть некое волшебство, которое помогает утолить печаль, и я временами подумываю о том, не начать ли мне культивировать этот вкус к жизни. Обычно я захожу в бар без спутников, один. В этом случае больше шансов не привлекать к себе внимания и спокойно изучать поведение обитателей. Чаще всего стараюсь заглянуть в маленький паб рядом с «моей норой» – так я называю свою квартиру. Многие лица в пабе стали уже привычной частью моего бытия. Некоторые играют в очень популярную игру дартс – «метание стрел». И когда я вижу, как они увлечены, заразительно смеются, шутят, на время сам погружаюсь в это веселье, забываю о горестях жизни. Однажды с удовольствием наблюдал за весельчаком, который выпил лишнего. Он пытался поднять стрелу с пола, но она всякий раз падала раньше, чем он успевал удержать ее. Каждая неудачная попытка завершалась его заразительным смехом. Его юмор был безграничен, хотя, я уверен, в трезвые моменты жизни такая неуклюжесть будет бесить его. Он напомнил мне нашего великого поэта Тао Юаньмина, большого ценителя вина. Случалось, после обильных возлияний он играл на музыкальном инструменте, на котором не было струн. Вот что пишет о нем доктор Линь Юйтан: «Его единственной слабостью было пристрастие к вину. Жил он во многом сам по себе, редко принимал гостей, но частенько оказывался в компании с людьми едва знакомыми, а бывало, просто был незнаком с хозяином дома, где происходило шумное застолье. Случалось ему быть и в роли хозяина, и если уж захмелеет он раньше других, то говорил гостям: «Я пьян, хочу поспать немного, а вы продолжайте». У него был струнный музыкальный инструмент цинь, на котором не осталось ни одной струны. То был очень древний инструмент, на котором следовало играть в высшей степени медленной манере и только в состоянии полного душевного комфорта. После пиршества или когда он чувствовал расположение к музыке, Тао Юаньмин вертел цинь в руках, нежно поглаживал его, тем самым выражая свои чувства: «Я и так высоко ценю и тонко чувствую аромат музыки, так какой смысл в звуках, которые издают струны».

А мой лондонский весельчак в пабе мог бы сказать по аналогии, что ему просто нравится бросать и поднимать стрелы и совершенно не обязательно поразить цель – «око буйвола».

Встречал я и женщин в баре, что, конечно, не совместимо с китайскими нравами. Кстати, мне рассказали, что лондонские полицейские не любят иметь дело с пьяными женщинами, потому что они ведут себя буйно – дерутся и царапаются, а общественная мораль и рыцарские чувства не позволяют полицейским давать сдачи. Однажды я видел подвыпившую леди в метро. Она смеялась, пела, пыталась завести разговор с соседями. На ее поведение пассажиры реагировали более чем терпимо, смехом встречали ее реплики. А ведь не так просто заставить толпу смеяться, даже опытным комедиантам не всегда удается это. Нет, в вине есть что-то колдовское, магическое!

Я читал в газетах немало историй о людях «подшафе». Некоторые меня очень позабавили.

«Эмеральд Брэди из Портерсвилля, дабы не причинять неудобства полиции, арестовал сам себя, поместил собственную персону в городскую тюрьму и написал на себя жалобу, обвинив себя в пьянстве. На следующее утро судья Ридчвэй постановил, что Брэди должен отбывать принудительные работы в компании преступников в кандалах, скованных общей цепью, чтобы отработать ночлег и питание, которые ему предоставила тюрьма после его самоареста».

Я сомневаюсь, что Брэди – истинный пьяница. А вот история о другом пьянице, не столь изобретательном.

«Вломившись в дом, грабитель открыл шкафчик, где стояли спиртные напитки и сделал себе в большом кувшине коктейль по следующему рецепту: полторы бутылки виски, одна бутылка хереса, одна бутылка крепкого портера, две бутылки содовой воды и четверть бутылки денатурата. Затем он приготовил на кухне роскошную еду и наслаждался пиршеством в гостиной. Когда хозяин вернулся, кувшин был пуст, а грабитель почивал под столом».

Репортер отметил, что эксперимент с коктейлем был профессиональным крахом этого прирожденного грабителя, но, по крайней мере, поначалу у него была великолепная выпивка.

Хотя я и уверял вас, что спиртное – не моя стихия, тем не менее в Китае на этой стезе и со мной случались всякие занятные истории.

Завсегдатаи паба

По нашей традиции хозяин за обедом или на банкете всегда настаивает, чтобы гости побольше ели и пили. Отказаться нельзя – это не отвечает правилам этикета. Впервые в жизни я захмелел во время обеда в доме моего друга в Нанкине. Все начиналось вполне пристойно. Девушка, о которой я писал в главе о луне, рисовала цветы, и я наблюдал за ее работой. Когда она закончила этюд, я добавил в пейзаж в качестве фона несколько утесов, и мы мирно говорили о живописи. Затем вместе обедали. Во время трапезы художница вместе с сестрой, чтобы положить конец моим бесконечным протестам против алкогольных напитков, стиснули мой нос, заставив открыть рот, и принудили меня проглотить одну за другой три чашечки китайского желтого вина. Для меня это была пытка, для них – забава. Все, что было потом, я плохо помню, но сестры не раз напоминали мне те дикие вещи, которые я говорил в своем первом состоянии опьянения.